Карст умолк. В открытое окно ласково мерцали звезды.
— Дальше все произошло очень просто, — подходя к окну, снова заговорил Карст. — Я пришел в себя уже утром, когда летел над магнитами пустыни. Другого бессмертного в эолане не оказалось… А потом… потом я влетел в мертвую магнитную линию, и мой эолан спустился. Он продолжал еще долго скользить по железным полосам, как по рельсам. Пришлось прыгать.
— Что же с ним случилось потом?
— Не знаю. Он умчался на юг.
— Возможно, селениты ничего худого не сделали вашим друзьям, — заметил один из рабочих, — они открыто выступили против Штатов, но…
— Да, но непонятно их поведение у могилы. Они лезли на нас, как сумасшедшие. Только благодаря их крайней физической слабости мне удалось прорваться к волану.
— Скажите, пожалуйста, вот вы про одного из бессмертных сказали: «Она раньше была женщиной». Что это значит? Разве она стала теперь мужчиной?
Карст прошелся по кабинету.
— Нет, она не стала мужчиной, но и женщиной ее назвать нельзя. Мы — бессмертные — бесполы. Сейчас каждому из нас около двухсот пятидесяти лет. Пола мы лишились вместе со смертностью. Я тоже когда-то был мужчиной, таким же, как и вы. Сейчас плохо помню это состояние.
Собеседники Карста встали. Они заявили, что должны идти к машинам. Напряженное выражение их лиц выдавало замешательство и подавленность. Карст не удерживал их. Оставшись один, он принялся тщательно обдумывать свое положение. Что делать? Как найти Курганова и Гету? Не может же он оставаться в этой башне до того времени, пока все успокоится! Нервно подойдя к хоккоку, Карст поставил на условную волну. «А вдруг, — думал он, — на счастье, свяжемся. Заглушают не все время. Башенные сторожа получали же сообщения…»
— А-40-96…
Хоккок молчал. Раз десять Карст повторил вызов. Был момент, когда ему показалось, что доносятся какие-то голоса. Они покрылись сухим треском рупора, и хоккок снова замер.
— Сбивают… — Карст со злостью отошел к окну.
Хоккок был установлен на условной, шифровой волне бессмертных. Карст надеялся получить вызов. «Не может быть, — думал он, — чтобы Курганов не вызвал меня, если в состоянии это сделать».
Пускаемые кем-то сильные мегуро-волны делали невозможной работу хоккоков. Приходилось ждать временного затишья, когда аппараты оживали. Трудно было надеяться, чтобы вызов совпал с моментом затишья.
Прошел час. Хозяев башни все не было. Они исчезли где-то в лабиринтах верхних трансформаторных отделений.
Карст вздрогнул от резкого звонка хоккока. Вокруг рупора загорелись условным шифром разноцветные лампочки.
«На этой волне могут вызывать только меня!» — мелькнуло в голове Карста.
— Это Курганов? — крикнул он в рупор.
— Нет, Гета. Сейчас опять заглушат. Говори скорее, где ты и что с тобой?
— Я опустился на магниты пустыни и пешком дошел до ближайшей силовой башни… Это Восточная Сахара.
— Номер!
Карст не знал номера башни. Надо было скорее узнать.
— Сейчас скажу!
Он кинулся наверх. В самых дверях столкнулся с одним из башенных сторожей. Он чуть не сбил его с ног.
— Скорее. Номер вашей башни!
— Шестая линия. Номер сорок второй…
Карст громко повторил номер в рупор и взволнованно спросил:
— Гета, ты слышишь меня?
Хоккок ничего не отвечал. Лампочки погасли. Слышался только характерный треск сбивающей волны. Отойдя к столу, Карст сел и опустил голову на руки. Расслышала ли Гета номер башни? В тот момент лампочки горели, и связь не была нарушена. Она только не успела ответить… Бессмертные живы. Можно думать, с ними ничего плохого не случилось!
— Что с вами? — к Карсту подошел дежурный и с тревожным лицом остановился рядом.
— Со мной говорили бессмертные на нашей волне. Очевидно, они не в таких плохих обстоятельствах, как я предполагал.
— Вы им сообщили свое местонахождение?
— Да. Я думаю, что был услышан.
Рабочий помолчал.
— Теперь за вами прилетят.
Карст сам об этом думал. Неужели так быстро удалось выпутаться из беды? За двести лет он научился ничему не удивляться и почти ничему не верить. И теперь не был очень уверен в благополучном исходе и не чувствовал себя спокойным. Его больше занимал исход начавшейся борьбы, охватившей обе планеты и вовлекшей в схватку все человечество. Первый же порыв этого вихря унес в могилу двух бессмертных. В этой громадной игре, ничто не может быть предугадано, но он не мог не учитывать, что судьбы человечества тесно связаны с судьбой бессмертных.
«Нас осталось только трое. Что будет завтра?»
Карст спать не хотел и не мог. Он бродил по лабиринту коридоров и отделений башни, наблюдая за работой сложных машин, собиравших магнитную силу с необозримых пространств пустыни. Три человека справлялись с могучими установками, посылавшими миллионы лошадиных сил.
Под утро Карст, утомленный, уселся в кресло в кабинете и не заметил, как заснул. Его разбудил чей-то голос и толчок в плечо. Яркое солнце врывалось в открытое окно. Больно было смотреть на блестящие магниты, до горизонтов покрывавшие пустыню.
— Что случилось? — Карст вскочил и всмотрелся в лицо разбудившего его старшего башенного дежурного.
— Прилетел военный мегур-истребитель с севера. Он кружится над башней на высоте и не опускается…
Карст подошел к хоккоку.
— Вы переставляли волну?
— Да. Мы хотели вызвать соседнюю башню, но она молчит.
Не успел Карст поставить волну на условное А-40-96, как тотчас же услышал голос Геты. Сбивающая волна не мешала на таком близком расстоянии.
— Это Карст? Почему так долго не отвечаешь? Я на мегур-истребителе. Это ваша башня внизу?
— Да, да. Вы над нами. Опускайся скорее! Я сейчас выйду.
Карст выбежал из кабинета и спустился вниз во двор.
Башенные жители, напуганные появлением ужасного истребителя, следовали за Карстом, но остановились в дверях и молча наблюдали. Мегур-истребитель имел вид маленького дирижабля. Длина его достигала всего метров десяти. Металлический панцирь его блестел на солнце, как чешуя рыбы.