[9] и всем тем, о чем они говорят. Боже мой, ведь годы прошли, подумай сам! А теперь никому из них и не заикнись о войне, Марио, — я знаю, что война ужасна, дорогой, но, что там ни говори, это ремесло храбрецов, и о нас, испанцах, можно сказать, что мы — народ-воин, и мне кажется, что это вовсе не так уж плохо, ведь все остальные страны нам в подметки не годятся, — послушай папу: «На экспорт мы должны посылать не машины, а духовные ценности и целомудрие». Ну а что до религиозных ценностей, так о них можно сказать почти то же самое, Марио, мы ведь самые убежденные и самые истинные католики в мире, даже Папа так сказал; ты только посмотри на других: разводы, прелюбодеяния, — ни стыда, ни совести у людей. А вот у нас, слава богу, не считая нескольких потаскушек, — ничего подобного, ты это и сам знаешь, взять хоть меня — да мне такое и в голову не придет, так ведь? И мне нечего убеждать тебя, что возможностей у меня было сколько хочешь, — взять хотя бы Элисео Сан-Хуана — ведь он мне прямо проходу не давал: «Как ты хороша, как ты хороша, ты день ото дня хорошеешь», — это, конечно, плохо, во ведь он это так просто говорил, он и сам прекрасно знал, что даром тратит время, не на ту напал! А Элисео ведь совсем не плох, послушай, что Вален говорит: «Как мужик он вполне годится», — он мужчина настоящий, видишь, как обстоит дело, только я — ноль внимания, как будто это меня не касается, — ни с Элисео, ни со святым Элисео, клянусь тебе. Устои есть устои, и Вален, что бы ты там ни говорил, — самая порядочная женщина в мире, это она так просто, для красного словца, а ведь однажды вечером, в день ее именин, ты ей проходу не давал, и поди знай, чем вы занимались, когда вышли из гостиной. Тебе не надо было столько пить, дорогой, ты выпил слишком много, а ведь я тебя предупреждала: «Прекрати ты это, прекрати», — но ты был невозможен, а Валентина: «Хи-хи-хи, да ха-ха-ха», — прямо прелесть эта Вален, как спокойно она ко всему относится! — и она же еще уговаривала меня, чтобы я оставила тебя в покое, — ты, дескать, очень развеселился, — ну ладно, но, когда ты начал бросать с балкона в фонари пробки от шампанского, я готова была убить тебя, так и знай, это ведь не модель; что другое — это еще полбеды, но вести себя надо прилично, это вопрос воспитания, дома мне это на носу зарубили, ты же знаешь. Сам Антонио был недоволен — он не знал, что я все слышу, — и сказал Висенте: «По-моему, Марио переходит всякие границы», — вот этими самыми словами; я знаю, что Антонио — это не тот святой, которому ты поклоняешься, и все из-за того дела, уж не спорь со мной, но скажи, пожалуйста, что он мог тут сделать? Он ведь умный мужик и, что бы ты там про него не говорил, стоял за правду, мама всегда это говорила, а у мамы — это всем известно — были очень оригинальные и очень современные взгляды на жизнь, уж не знаю, как это тебе объяснить; ну вот, например, я ей говорю: «Этому мальчику я нужна», — это я про тебя, разумеется, — а она: «Детка, не путай ты любовь с состраданием»; представь себе, каково ей было, бедняжке, после той истории Хулии с Галли, — ведь об этом все разузнали, и я сгораю со стыда, чуть вспомню, сам знаешь. Ну а ты, ясное дело, заладил свое — дескать, каждого надо понять, — не знаю только, почему ты так хорошо понимаешь одних и так плохо других; взять хоть Антонио с Ойарсуном; ну, Антонио еще ладно, но Ихинио — скажи сам — ведь это парень, который во время войны вел себя потрясающе, он такой открытый, симпатичный, другого такого на свете нет, а по-твоему, он «лизоблюд и сплетник», — и чем вы только там занимались в своей компании? — лучшего-то дела не нашли, как я говорю, — вам, мужчинам, не по вкусу, как появляется новый человек и вам приходится посторониться, ведь человек пришел ни с чем, а за короткий срок приобрел «дос кабальос»[10],— вот этого-то вы и не можете ему простить, будем откровенны, а если посмотреть, так Ойарсун работает, как вол, у него не то пять, не то шесть должностей, и из них три ответственных. И какое значение имеет, что он приехал сюда без гроша в кармане? Ихинио — человек стоящий, и вот он сразу попал в милость к Фито, прилип к нему, как муха к меду, а ведь у тебя все это было в руках, дурак ты набитый; ты же все испортил только из упрямства, не забывай, ведь он же всячески старался привлечь тебя к себе, а ты — как спятил, ноль внимания, да и только, а потом тебе и этого показалось мало — ты с ним поругался, ну и всему конец, а ведь если бы ты тогда вел себя поумнее и дал бы ему на лапу — только и всего, — так бог знает, чего бы ты не достиг. И зачем тебе было становиться на дыбы? Ведь в конце концов, Фито тебе добра желал! Так вот нет же — «Со мной шутки плохи», «Я не держу пари, которого не могу выиграть», — все одни слова, ведь в упрямстве тебя никто не перещеголяет, милый, ты никогда не умел обзаводиться друзьями, признайся, вот ты и остался в одиночестве, чего же ты хотел? — четверо неблагонадежных из твоей компании и обчелся. А друзья, как говорила бедная мама, царство ей небесное, стоят дороже, чем карьера, и она совершенно права, Марио, я ведь не зря это говорю, сам знаешь.
вернуться
Молодое поколение испанской интеллигенции стремится найти общий язык на страницах печати путем «свободного диалога».
вернуться
«Дос кабальос» — марка малолитражного автомобиля.