Выбрать главу

— Продолжайте поиски. Постарайтесь найти вездеход. Он должен быть неподалеку. Не могли они его бросить!

— Хорошо, Николай Степанович. Мы поищем. Только, наверное, надо вызвать медицинскую экспертизу.

— Да, конечно. Я сообщу в Норильск.

Вездеход нашли на склоне гольца в каровом цирке. Он был запорошен снегом и потому не бросался в глаза. Вскоре недалеко от вездехода обнаружили водителя. Он был мертв. На лице застыла та же гримаса ужаса. К тому времени, когда прибыла на вертолете экспертная комиссия, были найдены трое остальных работников отряда: молодой, крепкий техник-геофизик Сватов, геолог Фальков и старший геолог Хворостин. Они лежали цепочкой на одной линии от вездехода до Майи Кохабидзе. На всех лицах отвратительная гримаса ужаса… Дальше всех от вездехода, ближе к Майе, находился самый сильный из них — Коля Сватов.

На Веронику было страшно смотреть. Лицо ее, обычно с легким румянцем и тронутое загаром, стало бледным, под глазами темные круги… Вероятно, и сам Михаил выглядел не лучше. К тому же, для нее это были посторонние люди, а он знал этих прекрасных ребят, знал любимицу Дудыпты — Майю, щедрую на добрую улыбку, на задушевную песню, на метко и уместно сказанное слово… Ах, Майка, Майка… Что могло напугать тебя так, если даже смерть запечатлела эту отвратительную маску…

Воронин сидел невдалеке от вертолета на мшистом камне, спиной к склоняющемуся к горизонту солнцу… Подошла Вероника, присела рядом…

— Какой это все-таки ужас, Миша, — тихо произнесла она.

Он молча обнял ее за плечи.

Комиссия тем временем закончила работу. Подошел Салманов, взглянул на сумрачную пару.

— Тебе придется остаться, Воронин, Скоро подойдет экспедиционный вездеход и тебя заберут. А вас, — он обратился к Веронике, — я попрошу доставить эксперта в Дудыту.

— Нет! — Вероника вскочила. — Я не полечу без него! И вы не можете мне приказать!

— Ну что вы так переживаете? Ничего с ним не случится. Приедет попозже.

— А эти? — девушка кивнула в сторону погибших.

— Это случайное явление. Очень редкое, как объяснил мне эксперт. Кстати, он вам тоже объяснит, пока будете лететь до Дудыпты. Времени хватит. Не меньше часа. Пойдете за спасателями.

— Нет, — упрямо мотнула головой Калитина. — Я Михаила не оставлю.

— Смотри, какая у тебя защитница, — удивился главный. — Да не бойтесь вы, право. Честное слово, с него ни один волос не упадет.

Девушка молчала, всем своим видом показывая, что ее этот разговор не интересует. Свое решение она высказала и менять не собирается.

— Вам, конечно, я не могу приказывать, — мягко согласился Николай Степанович. — А вот ему — могу. И он останется и будет ждать вездеход.

— Тогда и я останусь.

— Глупости. До захода солнца какие-нибудь полтора часа. А потом сразу опустится ночь. Вы же знаете, какие здесь бывают ночи…

Воронину стало неловко. Он подумал, что у Салманова сложится неверное представление об этой славной девушке. А ему было небезразлично, так как мнением главного геолога он дорожил, и потому поспешил вмешаться:

— Действительно, Вероника. Ничего страшного. Ребята на подходе. Собственно, и оставленный вездеход в полной исправности. Я могу добраться и на нем.

Вероника опустила голову, машинально приминая носком туфли мох. Как только носок уходил в сторону, мох упрямо распрямлялся. Носок скользил, аккуратно приминая соседний пучок и снова возвращался. Пауза затягивалась…

— Я не только за тебя боюсь, Миша, — тихо сказала девушка. — Я просто боюсь… И не могу… Без тебя…

Салманов крякнул и, повернувшись, решительно направился к вертолету спасателей. Воронин вздохнул, чувствуя одновременно и облегчение и некоторую неудовлетворенность. Конечно, ему не хотелось оставаться, но и просто улететь с Вероникой, когда останется кто-то другой, менее привычный к полевым условиям, да еще в полном одиночестве, он тоже допустить не мог. И, уловив его беспокойство, Вероника осторожно тронула его за руку.

— У нас горючего осталось мало…

— В вездеходе полные баки. Дозаправим, — хмуро ответил Воронин.

— Я не о том. Долететь горючего хватит. Если потесниться, можно взять одного человека. Конечно, не вашего Салманова. Кого-нибудь полегче…

— Правда? — обрадовался Михаил.

— Конечно. Стрекоза поднимает сто пятьдесят килограммов. Горючего ушло шестьдесят. Получается двести десять. У тебя какой вес?

— Семьдесят пять.

— У меня шестьдесят пять. Значит — сто сорок. Вполне можно. Честное слово!