— Как это лепить на лоб? — спросил мальчик-лобастик.
— Один идет с тросточкой и сбивает шляпы со всех встречных справа и слева, — пояснил Верховский. — А второй идет сзади и лепит каждому червонец на лоб: «Купи себе новую!» Понятно, Плиний?
В углу заспорили:
— Нуты сказал!..
— Мясо сбивает, а Володя лепит…
— А как ессеи поступали с предателями, Плиний? — Бабичев поднялся с кушетки. — Брали они в руки оружие? — Его уверенный голос покрыл смех.
Лобастик перелистал страницу.
— Тут этого нет, Женя.
— Брали! Когда это требовалось, они были беспощадны. Ессеи воевали с римлянами… Запомни.
— Женя! — позвали из первой комнаты.
Ольга Горяинова подошла к магнитофону, уменьшила звук.
В проеме Денисов увидел скуластого приземистого человека в пальто, ондатровой шапке, рядом с ним женщину.
— Горяиновы-старшие приехали, — шепнул Алексей. — Не Димку ли ищут?! Непонятно его отсутствие…
Бабичев что-то объяснял им, потом несколько раз кивнул, слушая Горяинова-отца.
С пола поднялся эрдельтерьер Бабичева, поочередно потряхивая лапами, вышел на середину комнаты. Компания молча следила за ним.
«Пора… — понял Денисов. — Скоро начнут расходиться».
Алексея кто-то вызвал в кухню. Денисов поднялся, не привлекая внимания, вышел на лестницу. Сидевшие на подоконниках умолкли, когда он проходил мимо.
«Заходили ли они к Бабичеву или у них была своя компания»?
Вслед Денисову на высоких нотах запел Демис Руссос. Голос певца словно путешествовал внутри причудливой и нежнейшей морской раковины.
Хотя Денисову, выходя, не удалось пристально присмотреться к Момоту, у него возникла полная уверенность в том, что на брови Момота белела маленькая наклейка пластыря.
…Выскочившие из подъезда попрятались за деревьями, приготовили снежки. Появившихся следом встретил дружный залп. Двор огласился воплями:
— Бе-ей!
Осторожно: фейс![2]
Шел первый час. В глубине за домом мелькнул зеленый глазок.
— Такси!
— Все не поместимся! Ищи сарай! — имелся в виду такси-пикап.
…Вновь прибывшие инспектора уголовного розыска быстро распределили между собой уходивших гостей и двинулись, подтягивая по мини-рациям напарников, медленно рассредоточиваясь.
— Восьмой, я — пятый…
— Слышу хорошо! Прием!
С минуту дублировавшиеся в рациях голоса инспекторов и сигналы стояли в воздухе густой плотной завесой, как цокот ночных цикад.
Денисов прикрывал выход на Нахимовский проспект. Он все стоял, когда во дворе уже не было ни души. Потом из подъезда показались двое. Денисов узнал Лену, она пересекла двор в направлении проспекта. За ней шел Бабичев. Рядом с ним бежала собака. Бабичев и его спутница вышли на проспект, свернули вправо, к продовольственному магазину. Они не оглянулись. Денисов пошел позади метрах в тридцати. Народу на проспекте было совсем мало. Только на остановке пятьдесят второго троллейбуса ждали несколько человек. Бабичев и девушка шли мимо классических пропорций здания с квадратным портиком, вынесенным к тротуару. Огромные окна первого этажа светились. Подойдя ближе, Денисов прочитал: «Институт научной информации». Второе здание, поодаль, тоже имело отношение к науке — огромный лист Мебиуса был виден издалека. Бабичев и его подруга остановились под портиком.
«Дождь?» — Денисов поднял голову. Изморозь, падавшая с неба, холодила лицо.
— Двести первый!.. — впервые за вечер Денисова окликнули по рации.
— Слушаю.
— Звони на базу. Срочно!.. Как понял?
Инспектор, который вызывал его, находился где-то вблизи. Денисов огляделся. На другой стороне проспекта чернела фигура.
— Объект беру на себя, — успокоил напарник.
Бабичев и его спутница у институтского портика устроились, видимо, надолго.
— Что случилось? — спросил Денисов.
— У Горяиновых обворовали дачу. Осмотр места происшествия завтра с утра…
— Далеко?
— За Белыми Столбами. В Крестах… Сказали — от нас ты поедешь!
«Ничего не поделаешь!» — Денисов вздохнул. В последнее время ему не всегда везло.
— Понимаешь, Денис? Сначала погибает Анкудинова, а потом оказывается, что обворована дача полковника в отставке Горяинова, с сыном которого Анкудинова дружила и в доме которого бывала нередко, — рассудительно объяснял напарник. — А сын Горяинова нигде весь вечер не появляется… Это о чем-то говорит?!
Антон Сабодаш стоял у коммутатора оперативной связи и курил, испытующе глядя на вошедшего в дежурку Денисова.
— Какие новости? — спросил Антон.
— Новости здесь, в дежурке. — Денисов расстегнул куртку. — Гости разошлись… Ты знаешь…
— Не все. — Антон погасил папиросу. — Кира еще не звонила.
— Кого она вела?
— Ольгу Горяинову.
Денисов удивился.
— Разве Горяинова не уехала с родителями?
— Зашла к этому… — Антон сверился с записями, — Верховскому. Чай у него пьет. А Кира ждет в подъезде… Замерз?
— Нет. Значит, Горяинов Дмитрий так и не появился? — спросил Денисов.
— Куда он денется! Пока не засекли…
Денисов сел в вертящееся кресло.
— Жара у тебя… А как узнали про кражу на даче Горяиновых?
— Ориентировка поступила. — Сабодаш достал очередную папиросу. — Вечером родственница заезжала за яблоками. Она же заявила в милицию.
— Похоже, сами Горяиновы не знают? — Денисов вспомнил скуластого мужчину и его жену в квартире Бабичева. — Иначе вряд ли они поехали бы на Профсоюзную…
— Теперь уж узнали… тема исчерпала себя.
Помощник дежурного, широкоплечий, под стать Антону, сибиряк, вошел в помещение.
— То дождь, то снег… — Сибиряк не закончил: на коммутаторе оперативной связи зажегся огонек.
— Вот и капитан Колыхалова дает отмашку. — Антон снял трубку. — Слушаю. Дежурный по отделу милиции…
Это была не Кира. Мужской голос спросил:
— Милиция? — Голос явно пытались изменить, он звучал натуженно-хрипло, скрывая возраст.
— Капитан Сабодаш, вас слушаю.
Денисов мгновенно щелкнул тумблером записывающего устройства.
— Несчастных случаев с людьми на участке не было?
— На вокзале имеете в виду? — Свободной рукой Антон поднял вторую трубку, подал Денисову.
— И на линии.
— Линия большая… — В задачу Антона входило тянуть время как можно дольше, пока Денисов не свяжется с телефонной станцией, а та, в свою очередь, не засечет абонента.
— …Три линейных отделения милиции обслуживают. Какой все-таки участок вас интересует?
Неизвестный абонент помешкал:
— От платформы Жилево к Москве…
— Значит, начиная с Каширского участка, — уточнил Антон. — Сейчас наведем справки… Куда вам сообщить? — своим вопросом он ускорил развитие события.
Мужчина заспешил:
— Я сам вам позвоню.
— Одну минутку! — Сабодаш дал задний ход. — Это наша обязанность. Ваш телефон?
— Ничего. Я сам. Мне это проще.
Трубку положили, но Антон держал тумблер включенным — до звонка с телефонной станции.
— Ти-ти-ти… — пела трубка на столе.
— Надо же! — По лицу Антона поплыли багровые пятна. — В руках был!
Телефонистка АТС дала справку:
— Звонили из автомата двести шестьдесят один — семнадцать, рядом с Бауманским метро.
— Благодарю. — Денисов опустил трубку на рычаг.
Зарегистрированы ли несчастные случаи на перегоне Жилево — Москва? — интересовался неизвестный абонент. В другое время подобный звонок вряд ли насторожил бы. Но сейчас… Это же маршрут поезда здоровья!
Кира Колыхалова оказалась провидцем: кого-то весьма интересовало, жива ли Анкудинова и сможет ли она предстать перед следователем, чтобы дать показания…
Было уже совсем поздно, когда Денисов шел от электрички к дому. Он шел медленно. Слишком медленно даже для усталого человека. Что-то определенное пыталось выстроиться в утомленном мозгу, но думать, рассуждать не было сил.
Таял снег, и совсем по-весеннему пахло сыростью.
Подойдя к дому, Денисов привычно поднял голову: все окна были темны, только у него на кухне горел свет.