Илья оглянулся — Капитан, одетый в его, Ильи, пальто, стоял у киоска военторга, небрежно облокотившись на витрину.
Все дальнейшее было отработано Ильей до автоматизма: достать из ячейки заупрямившийся чемодан — поставить рядом — вынуть из правого кармана монету — бросить в прорезь приемника — перекрутить рукоятки шифраторов (сначала снаружи, потом изнутри) — захлопнуть дверцу — поднять чемодан — отнести в базовую ячейку, которая открыта заранее. Все! Конец первой серии.
На какое-то мгновение Илья потерял Капитана из виду и вдруг увидел дежурного по камере хранения; находящийся обычно в состоянии непреходящей меланхолии дежурный на этот раз почти бежал.
«Что-то случилось!»
Дежурный оглядывался по сторонам.
Илья сразу понял: раскрытая базовая ячейка выдает его с головой. Видавший виды рундучок Капитана и разбухший от сознания собственного превосходства кожаный чемодан с биркой «Аэрофлот» не могут принадлежать одному человеку.
— Что со мной? — Илья бросил чемодан, прижал руки к животу. — Что такое? Минутку! Пожалуйста, посмотрите за моими вещами! — Ссутулившись, он отскочил в сторону.
Кожаный чемодан брал блестящий реванш.
Запнувшись о его крутой бок, Илья едва не упал, кое-как удержался на ногах, с силой отпихнул чемодан в сторону. Тот упал глухо, всей тяжестью хрястнув о мраморный пол. Илья потерял на этом не менее пяти секунд.
— Старшина! — крикнул дежурный.
Илья выскочил из отсека. Бежать по эскалатору было поздно и бессмысленно. Сбоку, на дверях, мелькнула табличка «Посторонним вход воспрещен», другого пути не было. Илья бросился в коридор.
Двери кабинетов по обе стороны были опечатаны. Впереди, почти в самом конце, мелькнула полоска света.
В комнате, пахнущей сургучом, незнакомый старик опечатывал бандероли — он испуганно покосился на Илью. В коридоре слышался шум преследования.
— Патрули, папаша, — пробормотал Илья первое, что пришло в голову, по привычке давая какие-то теперь уже никому не нужные объяснения.
Он вскочил на стол и стал с треском отдирать шпингалеты. Окно открылось не полностью. Илья так и не узнал, что ему помешало.
Сбросив куртку, он изо всех сил потянул раму на себя.
— Здесь! — раздалось у дверей.
В ту же секунду ему удалось протиснуть голову и плечи в образовавшееся отверстие, и, ни о чем больше не думая, он камнем свалился вниз.
…На Каланчевке Илья, как обещал, щедро расплатился с таксистом, но тот даже не взглянул на деньги, с обидной поспешностью включил зеленый глазок.
На улице никого не было. Каланчевка спала, припорошенная снегом, под не умолкающие всю ночь голоса маневровых диспетчеров. Где-то совсем близко за забором постукивал на стрелках тепловоз, в хлебном магазине на углу принимали выпечку. Помочь Илье там не могли, в лучшем случае могли предложить дымящуюся свежую булку.
Илья знал, почему он едет на Каланчевку. Оглядываясь по сторонам, он обежал Казанский вокзал, перелез через крышу летней камеры хранения и оказался на путях. До столовой локомотивных бригад, работавшей круглосуточно, отсюда было рукой подать.
«Если сейчас выкарабкаюсь, — подумал Илья, — значит, в рубашке родился… Счастливец!»
Обитая дерматином дверь подалась, впустив с Ильей рваный клуб морозного воздуха. В столовой сидели ранние посетители — работники станции. Несколько человек у стойки рассматривали меню. Илья уже бывал здесь. Подхватив со стола пластмассовый, потемневший от времени поднос, он бросил на него ложку с вилкой и смешался с людьми, стоявшими у буфета.
2 января, 5 часов 20 минут
Начальникам отделов милиции
Московского железнодорожного узла.
В отдел милиции на станции Москва-Казанская поступило заявление о том, что в период с 21 часа 28 декабря по 05 часов 2 января совершена кража вещей из ячейки автоматической камеры хранения. Способ совершения краж аналогичный. Часть похищенных вещей ранее, до получения заявления, была изъята в базовой ячейке преступника на Рижском вокзале. Малоценные вещи потерпевшего обнаружены перемещенными в другую ячейку того же отсека.