Леонид Словин
Пять дней и утро следующего
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 8 ФЕВРАЛЯ.
Появившаяся из-за леса электричка уже несколько секунд беззвучно подрагивала на краю горизонта. Лобовая часть ее быстро росла, заполняя неглубокую ложбину впереди. Моторный вагон теперь втягивался под путепровод в полукилометре от того места, где работала оперативная группа.
«Мы всегда либо в прошлом, либо в будущем, — подумал Денисов. — И почти никогда — в настоящем!»
Неожиданно он словно увидел все со стороны: голый февральский лес, как бы на возвышении по обеим сторонам железнодорожных путей, втягивающуюся в воронку под однопролетным путепроводом электричку и черную сеть контактных подвесок над заснеженным полотном.
В направлении Москвы воронка круто расширялась. Ничем не нарушаемая тишина стояла кругом.
«…Как все произошло? Как она попала сюда? Что навсегда умерло вместе с нею? Как будем искать?! Все только в прошлом и будущем!»
— Дальше отходите! — махнул огромной, похожей на лопату рукавицей капитан Антон Сабодаш — дежурный.
Снега намело много, отходить пришлось по своим следам.
Денисов бросил взгляд на погибшую. В бескровном лице было невозможно ничего прочитать. Оно казалось отрешенным и скорбным. По плечам струились рыжеватые, видимо крашеные, волосы. Руки бессильно раскинуты. Между свитером и колготками, припорошенное снегом, белело бедро — доступная постороннему взгляду неукрытость мертвого тела.
— Быстрее! — крикнул Антон, отступая с насыпи.
Гипертрофированный передний вагон, все больше растягиваясь, закрыл собой путепровод и большую часть окружающего леса, где линии мачт по обе стороны сходились, казалось, совсем близко. Кабина машиниста, приближаясь, словно взмывала вверх.
«Может, возвращается та же локомотивная бригада… — думал Денисов в последние мгновения тишины, — те, кто обнаружили труп?»
Мощный гул налетел внезапно, вместе с морозным шквалом. За несколько метров до места происшествия все задрожало, ощущая приблизившуюся на огромной скорости тысячетонную массу.
Сообщение поступило в Москву около четырнадцати.
Звонила женщина, билетный кассир из Михнева. Связь работала плохо. Помощник дежурного по отделу милиции на вокзале понял только: встретить электричку, проследовавшую через Михнево в сторону Москвы, потому что бригаде известно о каком-то случае.
— Когда? С кем?
— Не сказали.
Помощник дежурного отыскал нужный тумблер на пульте связи. В кабине со стрельчатым окном, с колонной, поддерживающей свод, — в старой, не подвергавшейся реконструкции части вокзала — трубку снял Денисов. В этот воскресный день по части уголовного розыска все замыкалось на нем.
— Говорите! — крикнул помощник.
— Во время стоянки передали! — Женщина объяснила сбивчиво. — С электрички…
— Несчастный случай?! — Денисов тоже мало что понял.
— Вроде… На перегоне…
— Давно проследовали?
— Только сейчас.
«Надо ехать навстречу бригаде, — подумал Денисов, — будет быстрее».
В окно увидел: внезапно начавшийся снегопад прекратился, платформы у поездов дальнего следования белы и пустынны, а все вокзальные часы показывают одно и то же время — четырнадцать ноль шесть.
К отправлявшемуся с восьмого пути сцепу спешили люди.
— Выезжаю, — сказал Денисов помощнику. — Запиши выезд.
Дежурка отреагировала спокойно.
— Сразу звони, Денисов, если что…
Локомотивную бригаду Денисову удалось перехватить на платформе в Расторгуево. Сведения исходили от машиниста.
— Как едешь на Москву — справа. Там сориентируетесь! — Он не спускал глаз со светофора. Помощник машиниста, сверстник Денисова, наоборот, внимательно разглядывал инспектора[1]. — Второй пикет! У контактной мачты… Кричу: «Человек лежит! Неужели не видел?!» Денисов уточнил:
— Вблизи переезда?
— Не-ет! От шоссе порядочно.
— В лесу?!
— Ну! — Машинист тревожно переступал, по-прежнему не отрывая глаз от светофора. — За путепроводом…
— Прямо на полотне?
— С краю.
— А вблизи? Никого не заметили?
— Глухое место! Там и летом никто не ходит!
Зажегся светофор, машинист был само внимание.
— Выходной по второму пути! Два желтых… — На стрелках всю зиму устанавливали ограничение скорости. — Мы поехали… Вызывать будете?
— Ну! — ответил Денисов в тон.
Из билетной кассы позвонил в Москву.
— Дело серьезное…
Связь разладилась окончательно. В аппарате что-то чавкало, будто в нем обитало живое существо.
— …В трех километрах от Михнева в направлении Шугарова.
— К Шугарову?
— В трех километрах!
— А обстоятельства?
— Ничего не известно. — Обитавшее в трубке существо немного утихло.
В Москве замолчали.
Теперь день раскололся на «до» и «после» телефонного сообщения… Денисов знал это — сводка о случившемся будет доложена в управление, взята на контроль… Сейчас там начнется!
— Денис!..
Он узнал голос ответственного дежурного — капитана Антона Сабо-даша.
— …Я тоже выезжаю. Встретимся на месте. — Денисов ощутил плохо скрываемую тревогу. — Оперативная группа со следователем прокуратуры и экспертом подключится из Каширы. На всякий случай помощник вызывает и группу райотдела…
Жестко колотились колеса. На стыках рельсов вагоны неуклюже подскакивали — громоздкие, серо-зеленые, под цвет леса.
Колюче стеганул ветер. Денисов успел заметить: из электрички что-то вылетело.
Спичечный коробок…
Воздушная волна несколько раз перевернула его, раскрыла, швырнула на полотно. Спички веером рассыпались по сторонам. Затем все стихло.
— «…Труп девушки-подростка, — судебно-медицинский эксперт поправил очки, — предположительно шестнадцати-семнадцати лет, в четырех метрах от правой нити пути, припорошен снегом. Голова запрокинута, правая нога вытянута, левая полусогнута…»
Следователь прокуратуры, молодой, немногословный, время от времени переставал писать, растирал руки, не снимая перчаток, засовывал их глубоко в карманы.
Денисов работал с ним впервые.
— «…На трупе короткие полусапожки с рантами, два свитера, — перечислял эксперт, — полушерстяной красный и черный хлопчатобумажный, брюки темно-синего цвета, колготки. Ценности и документы отсутствуют. Правый карман брюк вывернут. В левом — неполная пачка сигарет „БТ“. На верхнем свитере у плеча имеется свежий разрыв ткани прямолинейной формы…»
Денисов пошел в сторону путепровода. Это было для него правилом — высмотреть на месте происшествия все самому. Но сейчас он уходил от монотонного голоса эксперта, которым тот сообщал страшную истину, — эта девушка уже не засмеется, не заплачет, не удивится…
Снежные барханы были чисты. Денисов шел уже полчаса, но продвинулся недалеко. Электричке понадобились бы для этого минуты.
Смеркалось.
Цепочка сотрудников возвращалась с осмотра по ту сторону третьего — Валуйского — пути, ничего не обнаружив, и теперь полукругом огибала место происшествия. Снег выпал около четырнадцати, и можно было утверждать, что с этого времени никто, кроме оперативной группы, к железнодорожному полотну не приближался.
Денисов посмотрел на часы:
«Восемнадцать…»
Недалеко от путепровода, у одной из контактных мачт, Денисов насторожился. Снега здесь было меньше. Вмятина в снегу напоминала очертания человеческого тела. Будто кто-то лежал незадолго до снегопада за бетонным основанием. Еле заметный след волочения соединял вдавленность с железнодорожным полотном и там пропадал. Неподалеку из кювета что-то торчало.
Бутылка!..
Денисов поднял ее. Явно брошена недавно: на дне виднелись капли жидкости. «Портвейн Бiле» — значилось на этикетке.
Увязая в снегу, Денисов вышел на опушку, по лестнице с раскрошившимися ступенями из силикатного бетона поднялся к путепроводу. Наверху было пусто и ветрено. Контактные подвески над полотном вдали казались частыми, в направлении Москвы интенсивность их возрастала. Отрезок главных путей внизу выгибался, обоими концами упираясь в горизонт.
1
Здесь и далее должности оперативных сотрудников уголовного розыска и ОБХСС — инспектор, старший инспектор — указаны в их наименовании до марта 1984 года; в настоящее время соответственно — оперативный уполномоченный, старший оперативный уполномоченный.