Само сознание и есть Будда; будды и есть чувствующие существа. Будучи воплощённым в чувствующих существах, сознание это не уменьшается; будучи воплощённым в буддах, оно не увеличивается. Даже все шесть совершенств, мириады практик и бесчисленные добродетели присущи ему и не нуждаются в дополнительном культивировании; когда возникают подходящие условия, их используют, а когда условия исчезают, они отдыхают.
Если не обладаешь несокрушимой верой в то, что это и есть Будда, и желаешь культивировать практики, связанные формами, чтобы добиться их действенного применения — знай, что всё это иллюзии и заблуждения, противоречащие Пути. Само сознание и есть Будда, нет никакого другого Будды и никакого другого сознания. Сознание незамутнено и чисто, словно пространство, оно вовсе не имеет внешних признаков; когда сознание приходит в возбуждение к возникают мысли, ты отворачиваешься от сущности его реальности. Всё это — привязанность к внешним признакам, а природа Будды никогда не была привязана к внешнему. Если, в стремлении обрести природу Будды, культивируешь мириады практик шести совершенств, это постепенный процесс, но природа Будды не обретается в ходе постепенного процесса. Просто постигни одно сознание, и более постигать будет нечего. Вот где истинный Будда.
Будды, чувствующие существа и Одно Сознание ничем не отличаются друг от друга, подобно пространству, не имеющему ни подделок, ни искажений, подобно солнечному диску, озаряющему светим все четыре стороны света. Когда восходит солнце, сияние его лучей озаряет землю, но пространстве, при этом никогда не бывает светлым. Когда солнце садится, землю окутывает тьма, но пространство никогда не чернеет. Состояния спета и тьмы чередуются, но природа пространства остаётся открытой, пустой и неизменной. Точно так же обстоит дело и с буддами, чувствующими существами и сознанием. Если созерцаешь Будд в форме чистого озарения и освобождения, а чувствующих существ созерцаешь в форме обитающих в грязи и умирающих во тьме, то с таким пониманием никогда не обретешь пробуждения, ибо ты привязан к внешним признакам.
Есть только одно-единственное сознание; более обретать нечего. Сознание само по себе есть Будда. Ныне постигающие Путь не понимают сущности сознания, поэтому на вершине этого сознания они представляют себе другое сознание, они ищут природу Будды вовне и культивируют практики, привязанные к внешнему. Всё это неправильно; это не есть путь к пробуждению.
«Почтительно поддерживать всех Будд вселенной не так хорошо, как почтительно поддерживать одного следующего Пути не-сознания». Почему так? He-сознание означает совершенную не-субъективность, сущность наличия как оно есть. Внутренне человек недвижим, как дерево, непоколебим, как скала; вовне же он свободен от ограничений и сопротивлений, как само пространство. Нет ни субъекта, ни объекта, ни направления, ни местонахождения, ни формы, ни внешнего признака; ни приобретения, ни потери.
Те, кто старается обходить стороной это учение, боясь рухнуть в пустоту, где не за что уцепиться, беззастенчиво устраняются. Все они ищут знания повсюду — и там, и тут. Вот почему тех, кто ищет знания, много, как волос на голове; постигшие же путь так же редки, как рога.
Маньджушри олицетворяет принцип, Самантабхадра олицетворяет практику. Принцип, о котором идёт речь, — это принцип подлинной пустоты без сопротивления; практика, о которой идёт речь, означает бесконечное действие, отстранённое от внешнего. Авалокитешвара олицетворяет вселенское сострадание; Махастхамапрапта олицетворяет вселенское знание. Имя «Вималакирти»[3] означает «Чистое имя»: под чистотой подразумевается сущность, под именем — характеристики: сущность и характеристики не различаются, отсюда и «Чистое имя». Всё, что олицетворяют различные главные бодхисаттвы, есть в людях. Всё это не где-то вне сознания; необходимо лишь понять это.
Ныне постигающие Путь не ценят пробуждения в своём собственном сознании, поэтому они приклеиваются к внешним формам, находящимся вне сознания, и цепляются за объекты. Всё это противоречит Пути.
Что касается «песчинок реки Ганг», то Будда разъяснял, что песчинки не радуются, когда по ним ступают Будды, бодхисаттвы, Индра, Брахма и другие божества; но они и не гневаются, когда по ним проходят буйволы, козы, жуки и муравьи. Песчинки не стремятся к обладанию драгоценностями и изысканными благовониями; они не питают отвращения к навозу и грязи. Сознание, подобное им, есть не-сознающее сознание. Это — предел; если постигающие путь не бросятся прямо в не-сознание, то даже если они будут заниматься практикованием на протяжении бесчисленных вечностей, они никогда не обретут Пути. Захваченные в рабство практиками Грех Колесниц, они никогда не смогут обрести освобождения.
Однако существуют различия в степени быстроты в постижении этого сознания. Есть те, кто немедленно обретает не-сознание, как только услышит учение; есть те, кто обретает не-сознание, только постигнув Десять состояний, Десять этапов. Десять практик и Десять решимостей. Но вне зависимости от того, много времени потребуется или мало, как только обретаешь не-сознание, тут же останавливаешься; ведь более культивировать или постигать нечего.
На самом деле нет ничего обретённого, но в действительности так оно и есть, здесь нет ничего искусственного. Совершение алых дел и совершение добрых дел — всё это привязанность к внешнему. Если творишь зло. привязанное к внешнему, тем самым неразумно обрекаешь себя на бесконечное блуждание в порочном круге. Если творишь добро, привязанное к внешнему, неразумно обрекаешь себя на страдания утомительного пруда. Ничто из вышеназванного не может сравниться с самостоятельным постижением изначальной реальности, как только ты услышишь о ней.
Изначальная реальность есть сознание; вне сознания нет никакой истины. Сознание само по себе есть истина; нет сознания вне реальности. Сознание внутри есть не-сознание, но и не-сознающего тоже нет. Если всё время помнишь о том, чтобы не-сознавать, это уже есть сознавание.
Суть просто в безмолвной гармонии; она вне всех различений. Вот почему сказано, что об этом нет возможности говорить, нет возможности думать.
В истоке своём сознание чисто. И Будды, и обычные человеческие существа обладают им. Все живые существа составляют одно тело со всеми Буддами и бодхисаттвами; только из-за различий в субъективных, мыслях и представлениях они совершают различные поступки, приводящие к разным результатам.
В принципе, в природе Будды нет ничего конкретного; она суть открытое восприятие, безмятежная незамутненность и непостижимое блаженство. Если раскроешь её до конца в себе самом, то вот она — полная завершённость, где нет недостатка ни в чём. Даже если отдаёшь все силы духовным упражнениям на протяжении трёх неисчислимых вечностей. пройдёшь через все этапы и ступени, то когда подойдёшь к мгновенному постижению, ты всего лишь постиг Будду в себе самом и не добавил к нему ничего. Вероятнее всего, ты поймёшь, что вечности тяжких усилий были лишь спутанным потоком снов.
Вот почему Татхагата говорил: «Я не обрёл ничего в высшем и совершенном пробуждении. Если бы я что-нибудь приобрёл, Дипанкара не указал бы мне путь». Он также говорил: «Эта истина беспристрастна, она не имеет ни верха, ни низа. Она называется пробуждением». Это есть сознание, чистое в своём истоке, беспристрастное в отношении к чувствующим существам, буддам, мирам, горам и рекам, формам, бесформенности, вообще ко всему во вселенной. Оно не знает образов «я» и «не-я».
Сознанию, чистому в своём истоке, присущи совершенная ясность и полное понимание, но захваченные мирскими заботами люди не понимают этого: в качестве сознания они признают только восприятие и познавание, поэтому взор их затемнен восприятием и познаванием. Вот почему они не в состоянии узреть самую сокровенную суть своего духовного света. Если бы они непосредственно постигли не-сознание, эта самая сущность появилась бы сама собой, подобно солнцу, поднимающемуся над горизонтом. Она осветила бы собой всё и не знала бы более никаких преград.
3
Мудрец-мирянин. Ему посвящена «Сутра о Вималакирти» («Вималакирти нирдеша сутра»). — Прим. ред.