Дискуссию открыл бургомистр Иоахим Пауль — высокий, светловолосый, в неизменных роговых очках.
Пауль был одним из тех немногих коммунистов, кому почти все двенадцать лет гитлеровской тирании удалось провести на воле. Случилось так, что при разгроме их группы в тридцать восьмом году никто его не назвал, а гестаповский агент, проникший в группу, не успел разузнать ни его фамилии, ни адреса: Пауль прибыл в Шварценфельз из Лейпцига месяца за два до провала. Оставшись один, Пауль не нашел связей, и к нему никто не пришел. Делал сам, что мог. Он тогда работал на шахте «Кларисса» — собрал пятерку сто́ящих парней, потом еще две. Слушали Лондон, писали листовки. Разносили их в конвертах по квартирам, бросали в почтовые ящики. Словом, обыденно. В сорок четвертом по поручению ЦК в Шварценфельз приехал, наконец, товарищ Вернеман. Конец войны был не за горами, и надо было готовиться к активным действиям. Но только стали налаживать работу — опять провал. На этот раз Пауль угодил в Заксенхаузен. От смерти спасли русские — вызволили. Когда летом сорок пятого вернулся домой, не застал в живых ни жены, ни сына: погибли при бомбежке. Только дочь и откопали, до сих пор у нее щека дергается, и голова вся седая — в двадцать два года...
Едва Пауль успел открыть прения, как слова попросил Георг Ханке, Алексей Петрович знал его дотошную точность и его умение настоять на своей точке зрения.
Ханке, оратор опытный, начал с благодарностей тем, кто разрабатывал проект, воздал должное инициаторам проекта — коллегам из СЕПГ, и перешел к наболевшим вопросам:
— По мнению фракции ХДС, несправедливо было бы обращать в музей место общения верующих с господом богом. Предлагаем после восстановления храма в княжеском парке оставить его местом моления. Фракция ХДС уполномочила меня одобрить предусмотренное планом увеличение количества магазинов, ресторанов, кафе, но мы хотели бы услышать более детальное разъяснение по характеру этих столь необходимых для населения заведений: будут ли они все государственными или кооперативными, и какая доля останется в руках самостоятельных владельцев?
Алексей Петрович внутренне усмехнулся — что значит адвокат! Ответил на запрос инженер Кауль от фракции СЕПГ:
— Уважаемые дамы и господа! Товарищи! Храм в княжеском парке — наша национальная гордость. Он принадлежит всем — и верующим, и неверующим. В храме сохранились величайшие творения искусства — достаточно сказать о статуе Христа, созданной знаменитым Людвигом Юппе в двадцатых годах шестнадцатого века, о витражах. Мы полагали, что подобные шедевры должны быть доступны всем, кто любит Германию, немецкий народ, его историю и творения его рук. Эти шедевры не могут быть монополией верующих. Что касается молитв, то в распоряжении евангелической и католической общин остаются церковь на Луитпольдерштрассе и две церкви в Новом городе. Нам кажется, этого вполне достаточно. Теперь о частных предпринимателях. Очевидно, уважаемый коллега Ханке согласится со мной, что просто невозможно заранее предусмотреть, кто и когда из владельцев захочет расширить свое предприятие, основать новое или ликвидировать старое. Мы предлагаем поэтому соединить в проекте предприятия кооперативного и частного секторов и определить их общий рост на 5-7 процентов...
Алексей Петрович чувствовал себя именинником, но ему казалось неуместным показывать, как он рад за них, за этих людей, с которыми делил последние годы радости и печали, и он был, как и они, сосредоточен и серьезен.
Слово получил молодой Хорст Штарке, член правления СНМ. Он говорил толково и рассудительно — о детях, о молодежи, о тех, кто возьмет судьбу народного строя в свои руки через пятнадцать-двадцать лет. Он предложил создать на берегу Фалькензее — Соколиного озера — пионерскую республику. И вот уже явно заинтересованный Кауль читает переданный ему листок с наметками и подчеркнуто уважительно именует Хорста Штарке коллегой, а тому Хорсту от роду всего девятнадцать, и у Кауля младший сын на два года его старше. Потом пошло обсуждение: где взять рабочих, деньги, материалы; могут ли помочь русские власти; согласятся ли рабочие столярных мастерских, кирпичного и цементного заводов поработать один-два часа в неделю сверхурочно...
Алексей Петрович, чувствуя, что прения идут к концу, глянул на часы — время обеденное. Действительно, бургомистр дал заключительное слово Каулю, и тот в двух словах подвел итоги: план всеми фракциями одобрен, фракция СЕПГ благодарит коллег за деловое участие в обсуждении. Затем он сделал паузу, обвел зал внимательным взглядом и заговорил чуть замедленно, словно давая людям возможность вдуматься в его слова: