Вообще-то дядя Володя нарочно предложил побывать в охотничьей избушке на шеститропье, чтобы обследовать это место. Но у него не было никаких оснований предполагать заранее что-нибудь определенное. Поэтому он развлекал меня посторонними разговорами, выжидал, пока я утомлюсь, прилягу, а сам он тщательно осмотрит все вокруг.
Однако обнаруженные следы, принадлежавшие не иначе как бровастому, которого сержант Митя караулил на Спесивой горе, не вызвали у дяди Володи ни радости, ни ликования. Он лишь стал задумчивым и хмурым.
Напились из ключика. Маленькая, с шапку, лунка наполнена прозрачной водой. Небольшою лужицей вода еле вытекала через край и пропадала дальше в ржавом болотце без кочек, без травы — просто пузырившаяся газами почва, похожая на источенное коррозией железо. Вокруг на твердой земле сквозь настил прошлогодних незапыленных, словно металлических, листьев березы пробивалась худосочная травка.
Я прислушивался: не появился ли вертолет, увидеть его сквозь плотный полог ветвей нечего и надеяться. Приходилось чутко вслушиваться в скованную тишину зеленоватых полусумерков вечно затененного белого леса, чтобы сразу дать ракету. Даже не раздавался шелест березовых вершин, они, наверное, и не шевелились: ветер стих.
Неприятной осталась в моей памяти романтическая белая тайга. Впечатление всегда зависит от настроения. Березка обычно видится нам залитая солнцем на веселой лужайке, а тут — холодно-белые стволы, стволы, как стеариновые свечи, стволы под тяжелым ядовито-зеленым потолком, сырость и железная тишина.
Дядя Володя посмотрел на свои часы, я — на свои. До вертолета оставалось двадцать шесть минут. Я вздохнул, и он вздохнул.
— Странное дело, — начал он с искусственной беспечностью, снова наклоняясь над ключиком и начиная хлебать воду горстью. — Давал я геологам эту загадочную жидкость на анализ. Верно сказали — целебная! Радон в ней, радиоактивный элемент. Стало быть, как в Цхалтубо на Кавказе или Белокуриха на Алтае. Мне много раз туда путевки давали. А потом я здесь сам стал делать себе подкрепление здоровьишка. У нас полно таких ключиков. Но вот в прошлом году разговаривал с одним старым геологом — он меня напугал: радон, говорит, — опаснейший, ядовитейший газ!.. Вы не знаете?.. Могли бы вы мне прислать какую-нибудь авторитетную книжицу, чтоб разобраться? Нынче мне опять обещали путевку на курорт в Белокуриху...
Помню, я злился на старика. В такие напряженные минуты болтает о курортах, о книжках!.. Сейчас, когда пишу об этом, смешно. Такая уж натура у наших бывалых людей! Не раскисают, не нервничают от напряжения... Однажды на фронте ранило одного усатого пехотинца, похожего на дядю Володю. Сильно ранило, в живот. Его тащат в госпиталь, а он шутит: «Шапку мою найдите, шапку! Там иголка с ниткой заколота! Чем я буду пуговицы пришивать? У меня на шинели две оборвалось...»
Тогда, у ключика, я без стеснения ответил дяде Володе недружелюбно, обещая достать и прислать какую-нибудь прикладную радиохимию. Но, будто не заметив моего раздражения, будто я просто загрустил, он успокоил меня с прежней беззаботностью:
— Да вы не падайте духом, Алексей Михайлович. Найдем. Всех найдем. Пять ли, шесть ли, десять ли — какая разница? — Потом чуть наугрюмился, поднялся на ноги и, похлопывая ладонью по толстущему стволу березы, медленно проговорил: — Попусту тратят людей!.. Да еще этак специально приготовляют, закидывают... Чтоб гробы им прямо на месте делать?.. Между прочим, из березы гробы самые хорошие. — Он криво усмехнулся своей мрачной шутке и предложил: — А что, если того, бровастого, привезти сюда — пусть попробует, сориентируется: откуда он сюда пришел, к этой избушке? По-моему, они где-то здесь и приземлились.
Я согласился с таким планом. Но осуществлять его не понадобилось.
Вдруг... Именно — вдруг. Это бывает не только в приключенческих книжках, к которым у нас совершенно напрасное пренебрежение... Вдали, меж берез, засверкала падающая сигнальная ракета. Сгусток алого пламени пробил сверху зеленый полог листвы, натолкнулся на сук, чуть подпрыгнул, метнулся в сторону, ударился об один ствол, о другой и, сгорая, мелькая за деревьями, упал.
Мы с дядей Володей стремглав, прямо через ржавое болотце, проваливаясь по колено, кинулись туда, где показалась ракета. Бежим не чувствуя под ногами земли. Бежим.