Но тут Терикаси, он умный очень, несмотря на специфику профессии, странно так смотрит на Киола и говорит: — Не, Киолушка, гармония, баланс и довольство мира — вещи, безусловно, приятные, только мы здесь при чем? Я, конечно, допускаю, что ты просто с друзьями решил проблемами поделиться, я бы так и поступил. Но у тебя ведь не бывает «просто».
Киол безуспешно попытался испепелить Терикаси взглядом, не преуспел, закурил любимый свой «Житан» без фильтра и вынес нам приговор:
— А разбираться, в чем дело, будете вы.
Мы, конечно, чего-то подобного и ожидали, но все равно начали в три голоса доказывать Киолу, что он явно не прав.
— Да куда нас слать-то, мы даже в ссылку по-человечески отправиться не можем, — говорит Лянхаб.
— Ты, Киолушка, по-моему, окончательно из последнего ума выжил, — Терикаси изображает спокойствие необычайное, при этом остервенело болтая ложечкой в чашке.
Я какое-то время просто изумленно смотрю на Киола, потом выдаю: — Подожди, а чего бы тебе Локреша Смолха не послать, это же, вроде, его работа.
— Каф. Это не смешно. Ты помнишь хоть один раз, когда его расследования заканчивались хоть чем-то.
— Ладно, ладно, но мы ничем не лучше. Так себе, мелкие божества, ни за что серьезное не отвечаем. По-моему, Киол, ты, либо, и правда что, слегка с ума сошел, либо просто чего-то не договариваешь. В конце концов, поехал бы сам в этот Галлавал и разобрался.
— Я не могу, — качает головой Киол. — Во-первых, на мне весь мир висит, негоже его без присмотра оставлять, а во-вторых, вы же знаете, в Галлавал могут попасть только мертвые боги.
Тут мы теряем дар речи и смотрим на Киола, раздумывая, очевидно, об одном и том же — а не отправить ли его самого в Галлавал досрочно.
Наконец Терикаси приходит в себя и интересуется: — А скажи, Киолушка, ты научился вдруг видеть будущее или просто хочешь его подкорректировать?
— Да нет, вы все опять не так поняли…
— Ну да, епта, не так. Все так, такее просто уже некуда. — Лянхаб вертит в руках тяжелую кружку из-под кофе и явно прикидывает, не кинуть ли этой кружкой в Киола, так, для получения морального удовлетворения.
— Слушайте, мать вашу, я могу вам объяснить, в чем дело без всяческих ваших комментариев. Помолчите хоть пять минут. — Киол явно приближается к грани нервного срыва, как и все остальные.
Но тут он, кстати говоря, прав. Божества живут долго, практически вечно, поэтому говорить мы тоже можем долго, практически вечно.
Мы умолкаем, смотрим в шесть глаз на Киола и ждем нового повода заговорить.
— После того, как вы съездили в Ксар-Сохум, я получил подтверждение некоторых своих догадок. А именно, все города в этом мире стали жить по каким-то собственным правилам, не тем, которые задумывались с самого начала. То есть, я этого не планировал, но меня-то как раз редко кто спрашивает.
Я открываю рот, чтобы спросить «А как же Ксю-Дзи-Тсу?» и закрываю его обратно.
— Да, и Ксю-Дзи-Тсу тоже — Киол улыбнулся и продолжил вещать. — Ксю-Дзи-Тсу выбирает, какие божества тут появятся, а какие — нет. Так что все мы, по большому счету, у него на хорошем счету. Потому и живется нам так, припеваючи. А вы понравились еще и Ксар-Сохуму, насколько я понимаю. И при такой общей к вам любви городов, понятно, что кроме вас в Галлавал ехать явно некому. Мне он точно свои тайны раскрывать не будет. Начальство, знаете ли, никто не любит.
Мы-то знаем, и поэтому делаем вид, что нет.
— А Терикаси поедет с вами для страховки. Чтобы вы, если что, смогли вернуться обратно, не увлекались тамошней жизнью особо, ну и так далее. Вот. — Киол допивает остатки ристретто и смотрит на нас.
— Это все очень хорошо и убедительно, — задумчиво говорит Терикаси, — Но про главное ты так и не сказал. В Галлавал могут попасть только мертвые божества.
— Эмм, — мычит Киол, — Ну я вас того, временно умертвлю. Не по-настоящему, конечно же.
— Ага, не по-настоящему. Как же, тудыть налево — Лянхаб по-прежнему вертит в руках кружку.
— Да ну вас, блин, — неожиданно обижается Киол. — У вас паранойя коллективная. Зачем мне, спрашивается, вас навсегда умертвлять, если можно не навсегда. И вообще, дело добровольное, надумаете — найдете, — он грохает пустую чашку об блюдце, и растворяется в воздухе.
— Ну вот, обидели Киолушку, не поверили в его добрые намерения, — хмыкает Терикаси.
— Ну, где-то он прав. Свиней Киол нам никогда особо не подкладывал, если задуматься, — отвечаю я.
— Дык он же власть, ептыть, — Лянхаб снова начинает рыться в сумке в поисках сигарет, я протягиваю ей свою пачку. — А власть ничего просто так не делает. И вообще, верить власти — последнее дело. Вон, сумку он мне подарил, так я до сих пор мучаюсь.