— Если они такое чувствуют, так это просто самоубийства, — замечает Лянхаб. Ругаться она перестала.
— А может вернуться, попросить Киола нас обратно оживить? — предлагаю я.
— Да какая разница, жизнь, что так, что так дерьмо, только отношение разное. А если выясним, кто это, так хоть кино сможем смотреть. Оно, в отличие от жизни, хорошим бывает, — мрачно возражает Терикаси.
За такими оптимистичными разговорами мы таки добрались до вокзала, где у единственного вагона единственного поезда на единственной платформе нас встретила девушка, при виде которой Терикаси, будь он прежним, тут же решил бы, что он нашел ту самую богиню своей мечты. Но сейчас они только кивнули друг другу, и мы уселись в темное купе, где на столе стояла бутылка водки, видимо, подарок фирмы, которая очень хорошо чувствует настроение клиентов.
3
Ужасно, доложу я вам, мертвым божеством быть. Потому как все, что бывало поводом для смешных шуток, становится поводом для несмешных терзаний. И ладно бы таких терзаний, чтобы душа сворачивалась-разворачивалась, так ведь нет. Душа кукожится и зябко кутается в собственные страдания. Отвратительно.
Водку мы пить не стали, мудро решили, что от нее всегда только хуже становится. К тому же, нам на следующий день надо убийства расследовать, а для этого придется собирать себя во что-то более или менее жизнелюбивое.
Поэтому мы просто сидели в купе и печально друг на друга смотрели. Оно понятно, у божеств, как уже сказано было, проблемы, как правило, только с личной жизнью. И вот эти проблемы на всех навалились изо всех сил.
— Вот, — заявляет наконец Лянхаб, — у Киола хотя бы какая-то динамика в жизни. Они с Врестой друг на друга орут и посудой кидаются. А у меня что — ничего. Даже посуды нет. Потому что я по кафешкам ем. А ведь взрослое божество, надо бы уже семьей обзаводиться.
— Да ну прекрати ты глупости говорить, — Терикаси смотрит в окно и поддерживает разговор, по всему судя, лишь для того, чтобы хоть что-то держалось. Раз уж с настроением такая дрянь. — Кто бы тебя в божества взял, с такими-то устремлениями. Ты что, Лянхабушка, не заметила еще, божества в этом мире — существа пожизненно одинокие. Всякие любови — они любовями, но одиночество в конечном итоге нам всем куда ценнее. Только не говори, что не знала об этом.
— Ну, догадывалась. Смотрела на всех нас и догадывалась. Но это ведь жестоко как-то получается. К чему нам стремиться-то тогда?
— Нам не стремиться полагается, а жить, — говорю я, посматривая на бутылку с водкой. — А вот когда научимся жить, тогда уже и стремиться можно будет. Тебе что, с твоим Кицни хорошо было? После первых пяти скандалов?
— Ну ведь, мы же мирились потом. И все еще какое-то время было хорошо. Хотя так да, лучше. Приходишь домой, ноги на стол закидываешь. Если что нужно, сама наколдуешь или вон Каф попросишь. А кроме того, что тебе нужно, больше ничего и не надо. Я думать люблю, знаете.
— Хе, правда что ли? — Терикаси даже улыбнулся.
— Не смешно, кстати. — Лянхаб надулась. — Вот прихожу домой, ноги да, на стол, и думаю, бывает по полвечности целых. Обо всяком. Ну вот, к примеру, мир этот. И город наш. Ведь по каким-то критериям он нас выбрал сюда. По каким, очень интересно. Или там, про Ксар-Сохум. Что бы там дальше было, если бы он нас не выпустил. Нам ведь кошка столько всякого нагадала. Есть ведь о чем думать, а если впереди вечность целая, да не одна, почему бы нет.
— Ну, что до критериев, так я тебе частично уже объяснил. А дальше, ну допусти, что мы ему просто симпатичны чем-то. Вот тебе мы симпатичны?
— Ну, да.
— И ему тоже. Все же этот мир и мы тоже создавали, так что это просто та самая обоюдная любовь, о которой ты тут мечтала пять минут назад.
— Угу, — киваю я. — А что до Ксар-Сохума, это ведь та же самая любовь была, только такая, не в меру страстная. Я лично не в меру страстных любвей не люблю, слишком нервов много тратишь. И все лишь на то, чтобы выяснить, что же вам все же друг от друга надо. Ну вот, как Киол с Врестой. Так что нам бы там вряд ли совсем хорошо жилось бы. Хотя они там забавные. И Касавь, и БС, и Геп даже, хоть и сволочь.
— Да не сволочь он, просто такой. Отстраненный. У него работа, ему встречать и провожать нужно, а не нас любить, — за Гепа Лянхаб, похоже, готова, если не убить, то побить точно.
— Ну да, — Терикаси что-то совсем мрачнеет. — Ты еще скажи, у Киола работа такая, гадости нам делать периодические.
— Не, у Киола просто какой-то суперплан в голове зреет, я это чувствую, — говорю я. — У него этих планов всегда гора целая, а тут видимо он хоть один из них до конца продумал и решил в жизнь воплотить. Ну, а какие ж Киоловские планы без нас обходятся.