— Привет, солнышко!
— Привет, Старх! У тебя что-то случилось?
— С чего ты взяла?
— Голос у тебя какой-то не такой.
Разве? Хотя она, конечно, права: с чего ему быть таким?
— Ира, я сегодня ночью улетаю в Рагвай.
Молчит. Переваривает услышанное.
— Катя погибла.
Мой голос предательски дрогнул, а та сторона откликнулась криком умирающей чайки:
— Как?!
Не уверен, что ещё в каком-нибудь языке есть столь многогранный отклик на ошеломляющее известие. Это и «как же так?», и «как это случилось?», и «горе-то какое!», и много ещё чего. Я из всего предложенного многообразия выбрал одно.
— Не знаю. Потому и лечу, чтобы во всём разобраться.
В возникшей паузе легко читался незаданный вопрос. Отвечу как есть:
— Конечно, помчался бы!
— Ты о чём?
— Ты ведь думаешь, помчался бы я на край света, случись что с тобой — нет?
— Нет… То есть да… Старх, не надо угадывать мысли.
Значит, всё-таки угадал, хотя в данном случае это было совсем не трудно.
— Хорошо, не буду. А попросить тебя присмотреть за Сергеем можно?
— Конечно, о чём ты говоришь!
Искренность в её голосе — бальзам моей душе. Всё сделает, как надо. Теперь за Сергея можно не волноваться. Без внимания его не оставят.
— Ребятам о случившемся сообщи сама, и насчёт Сергея тоже. Моя просьба и их касается.
— Всё сделаю, не беспокойся.
— Уже перестал. Из пансионата Сергея с вами, конечно, не отпустят, но на территории пообщаться дадут. И не говорите никому о смерти Кати, ни Сергею, ни руководству пансионата. Насчёт денег…
— Забудь! Мы с ребятами, слава богу, не бедные.
Вот и всё. Можно собирать чемоданы.
— Спасибо, солнышко, до встречи, целую!
— И я тебя. Береги себя, Старх.
Почти сутки в воздухе. Никогда не считал себя слабаком, а тут, поди ж ты, подустал изрядно. Нет худа без добра — я не про Катю, про усталость — посмотрю, как она выглядит, обратная сторона Земли. По аэропортам шиш что определишь: та же хрень, что и по нашу сторону экватора. Хочется на улицу. Покидаю зону контроля и устремляюсь к толпе встречающих. Насчёт толпы я, пожалуй, загнул. Стоят несколько господ и чинно ожидают своей порции прилетевших. Среди них одна одиноко стоящая дама. Не знаю, почему, но стрелка внутреннего компаса сразу указала на неё. Не спеша приближаюсь, краем глаза отслеживая обстановку: вдруг не она, вдруг кто другой? Под лёгким деловым костюмом изящество фигуры не скроешь, и под тёмными очками в пол-лица красоты не спрячешь. Делает шаг навстречу, руку протягивает по-мужски.
— Здравствуйте, Старх!
Осторожно пожимаю протянутую длань и так, на всякий случай, отмечаю: ладошка-то крепкая.
— Здравствуйте, Светлана!
— Это все ваши вещи? — кивает на пристроившийся за мной чемодан на колёсиках.
— Все.
— Тогда пошли. — Поворачивается и направляется, надо полагать, в сторону выхода. Я и чемодан следуем за ней.
В такой последовательности мы вскоре дотопали до авто. Хорошая тачка. Представительский седан в комплекте с шофёром. Располагаемся с комфортом: я и Светлана на заднем сидении, чемодан в багажнике.
— Сейчас в гостиницу, я сняла для вас номер. Завтра утром выезжаем в Рансьон.
— Как скажете.
Возможно, ответ излишне лаконичен, но что я могу к нему добавить? Хотел спросить, что есть Рансьон, но вовремя вспомнил, что в этом городе жила Катя. Жила… Приутихшая боль вновь сдавила грудь. Говорить о пустяках не хочется. Говорить о важном моя спутница считает несвоевременным, иначе почему она тоже молчит? От нечего делать смотрю в окно. Город как город… хотя появись я в нём при других обстоятельствах, может, считал бы иначе. И номер в гостинице как номер. И не угодишь на меня никак. Так никто вроде и не пытается, да и я здесь не за тем. Время позднее… может сходить поужинать? Стук в дверь. Открываю. Это ужин сам ко мне пришёл. Официант вкатывает столик на колёсиках, следом в номер входит Светлана. Стою в сторонке — чего путаться под ногами? Столик к дивану, халдею чаевые, судя по его довольному лицу, щедрые, мне улыбка.
— Вы не возражаете? — кивает на столик.
А если возражу, то что, укатишь? Но говорю, конечно, иное:
— Не возражаю. Спасибо за заботу и… сколько я вам должен за ужин и гостиницу?
Опускается в кресло, небрежным жестом отмахивается от вопроса.
— Не сейчас. У нас ещё столько общих дел впереди. Покончим со всеми, тогда и посчитаемся.
А вот это уже интересно. Какие такие у нас общие дела? В мысли врывается слегка насмешливый голосок: