— Зачем? — удивилась я. — Всё, что могла, я отразила в отчёте.
— Знаю, читал, хороший отчёт. Но к майору всё одно сходи. Вот прямо сейчас и сходи. Если хочешь, можешь считать этой моей стариковской блажью. А мой адъютант пока за тебя бегунок обнесёт и остальные бумаги выправит. Тебе потом только подписи останется поставить — лады?
— Хорошо… если вы так настаиваете…
— Настаиваю, голубушка, настаиваю.
Максимов встретил меня слегка вымученной улыбкой.
— Рад вас видеть в добром здравии, Екатерина Михайловна.
— Здравия желаю, товарищ майор.
— Ну, зачем так официально? Я больше вам не начальник, да и звёзд на погонах у меня теперь меньше.
Меньше всего мне хотелось сейчас заниматься словоблудием, поэтому я сказала довольно резко:
— Генерал Сологуб попросил меня с вами поговорить. О чём?
— О второй части операции «Латинское танго».
— А разве её не прикрыли? — удивилась я.
— Официально — прикрыли. Но возникли некоторые обстоятельства… Да вы присядьте, я вам всё объясню.
Когда Максимов закончил, я спросила:
— Чего вы хотите от меня?
— Примите участие в моём неофициальном расследовании.
— Нет!
— Тогда помогите привлечь к расследованию Аристарха Вяземского.
— Нет!
Было видно, что Максимов крайне разочарован моими ответами, но держался он вполне достойно.
— В таком случае, Екатерина Михайловна, мне вам больше нечего сказать.
Я поднялась со стула, коротко кивнула и направилась к двери.
— До свидания, Екатерина Михайловна, — раздалось за моей спиной.
Уже взявшись за ручку двери, я, не оборачиваясь, ответила:
— Нет, майор, прощайте!
Сологуб всё понял по моему лицу.
— Вижу, дочка, послала ты майора, — добродушно пробасил он.
Я неопределённо повела плечами.
— Ладно, это твоё право… Пока мой адъютант бегает с твоими бумагами, давай-ка я тебя чайком побалую!
Сологуб жестом пригласил меня к стоящему в обрамлении мягких кресел низкому столику, содержимое которого было накрыто большой салфеткой. Жестом провинциального факира он сдёрнул салфетку.
— Ап!
Похоже, одним чаем мы не ограничимся. Помимо традиционных конфет и печенья на столе присутствовали в большом количестве бутерброды с разнообразной начинкой, порезанный на тонкие дольки лимон на маленькой тарелочке и бутылка дорогого коньяка. Пока я размышляла, как мне реагировать, кто-то вошёл в кабинет.
— А меня чайком не угостите? — раздался за моей спиной знакомый голос.
— Конечно, Пётр Петрович, — заверил вошедшего Сологуб, — для вас рюмка чая всегда найдётся!
Я повернулась. Как же он постарел. Пётр Петрович с улыбкой шагнул ко мне.
— Здравствуй, Мария Остроухова!
Он протянул руку, но я её отстранила, подошла вплотную, обняла и поцеловала в пахнущую дорогим парфюмом щеку. Сразу сделала шаг назад.
— Нет больше Марии Остроуховой, Пётр Петрович, имя забрала с собой сестра, оставив взамен своё, а по фамилии я уже дважды Вяземская.
— Прошу за стол, коньяк стынет! — поторопил нас Сологуб.
Обжигающая жидкость благостно прокатилась по пищеводу. Ерёменко посмотрел на Сологуба. Тот встал, подошёл к сейфу, что-то из него достал — за спиной не было видно — и вернулся с двумя коробочками в руках. Меня снова собираются награждать?
Ерёменко взял коробку побольше и протянул мне.
— Это тебе от нас на память.
В коробке лежал пистолет с наградной табличкой на рукояти.
— А это подарок особый, — Ерёменко протянул мне вторую коробку. — От нас тут только удостоверение, дающее право на ношение высшего отличительного знака нашего ведомства. Сам знак завещала тебе перед смертью Инга Яновна.
Комок подкатил к горлу, а Пётр Петрович уже протягивал мне рюмку.
— Помянем твою наставницу.
Вскоре Ерёменко засобирался. Прежде, чем покинуть кабинет, сказал, обращаясь ко мне:
— Мы с женой хотим пригласить тебя с мужем и Светлану Фернандес в гости. Не откажешься?
— Не откажусь.
— Вот и ладно. День и время сообщу дополнительно.
Когда Пётр Петрович вышел, Сологуб спросил:
— Ещё по одной?
— Спасибо, дядя Миша. Я только чай.
— Ну, тогда давай чаёвничать.
Старх долго и с уважением разглядывал награды. Спросил, кивая на подполковничьи погоны, подаренные Сологубом:
— Не жалеешь, что так и не надела?
Я села к нему на колени, обняла за шею.
— Это всё в прошлом. Моё будущее — это ты и Серёжа. И никакого Максимова!