Сообщение о дневнике на некоторое время отвлекло внимание от карты. Все смотрели на Старха, который извлекал из дипломата тетрадь в кожаном переплёте.
— Занимательное, я вам скажу, чтиво, — потряс дневником Старх, — однако к нашему делу большей частью отношение не имеющее. Потому я тут карандашиком нужные места отметил, их вам сейчас и зачту.
Старх раскрыл тетрадь и стал перелистывать пожелтевшие от времени страницы.
— Вот, например, любопытная запись. — И он зачитал, водя пальцем по строчкам: — «… Сюда не дотянутся алчные руки союзников, достояние России останется в русской земле. С собой взяли три пуда на расходы…» Или вот: «… Карту узкоглазый нарисовал отменную. Теперь без креста и портсигара сам чёрт не найдёт дорогу к закладке…» И последнее: «… Решили так: если не мы, то пусть наши потомки, но не ранее 10.10. 2010. Почему так — не знаю. Вяземский что-то объяснял, но я так ничего и не понял…»
— И это всё? — разочарованно спросил Максимов. — Может, вы что-то пропустили?
Старх молча протянул ему дневник. Геннадий принял тетрадь, но читать не стал, а обратился к карте.
— Вы уже разобрались, что вся эта аллегория может означать? — спросил он у Старха.
— Ну, как-то так… — уклонился от прямого ответа Вяземский. — Карта, очевидно, сориентирована по сторонам света. Вот эта медуза с хвостом — Байкал.
— А что, похоже, — кивнул Максимов. — Щупальца — реки, которые впадают в озеро, а хвост — Ангара.
Женщины рассматривали карту молча, внимая умным речам мужчин.
— Драконы, — продолжил Старх, — видимо, хребты.
— А цифры? — спросил Максимов. — Их тут не пересчитать.
Вяземский пожал плечами.
— Одна из них, скорее всего, указывает на клад. Но какая?
— Да… — протянул Максимов. — Без портсигара не понять. Что там на нём, и где его искать?
— Что на портсигаре, узнаем, когда его найдём, — сказал Старх. — А искать его надо в Даурии.
— Почему именно в Даурии? — удивился Максимов.
— А потому, Гена, что «харбинская» история ещё не закончена. Юля поведала нам одну притчу, которая передаётся в их семье из поколения в поколение. Якобы через полгода после гибели капитана Вяземского пришёл к его жене один человек — русский казак, который поведал о том, что есаул Егоров погиб от руки одного из приспешников атамана Семёнова — чего-то они там не поделили. Умирая, Егоров попросил того казака отыскать в Харбине капитана Гущина, и поведать ему о том, что портсигар теперь в руках убийцы Егорова. А произошли все эти страсти, стало быть, в Даурии.
— А фамилию убийцы тот казак назвал? — спросил Максимов.
— Назвал. Тимофеев.
— Хорошо! Я постараюсь узнать как можно больше об этом Тимофееве, а вы, — Геннадий обвёл собрание глазами, — готовьтесь в дорогу!
— Как я вам, ребята, завидую! — вздохнула Лена. — Если бы не сын, — она ласково погладила живот рукой, — махнула бы и я с вами!
Майор Максимов внутренне перекрестился. Вовремя обрюхатил генерал жену. Если за Свету грозят голову снять, то за Лену и кое-что более ценное оторвут, не задумываясь!
— Это ты в точку попал! — дослушав доклад, хохотнул Сологуб. — За свою Лену Ерёменко бы тебе точно яйца оторвал! — Потом, не обращая внимания на хмурое лицо Максимова, спросил: — И что там Тимофеев?
— Был такой. Состоял при Семёнове палачом. Предан был атаману, как собака. Их и повесили-то рядышком.
— Справедливо. Любишь атамана, люби и рядышком висеть, — подвёл черту под судьбой Тимофеева Сологуб. — А про портсигар что-нибудь выяснил?
— В описи вещей, изъятых у Тимофеева при аресте, портсигар не числится.
— Ишь, ты, — удивился Сологуб. — Опись, значит, сохранилась? Какого только мусора в архиве не держат… Да… обрубился, значит, кончик?
— Не совсем… — загадочно улыбнулся Максимов.
— Ты вот что, Гена, — рассердился Сологуб, — кончай мне туман напускать. Обойдёмся без мхатовских пауз.
— Нашлась ниточка, Михаил Иванович, — зачастил майор. — Отыскал я в Москве одного ветерана из наших, который при аресте Тимофеева присутствовал. Так он божится…
— Окстись, Гена, — прервал майора Сологуб. — Как такой может божиться?
— Я хотел сказать: утверждает, — поправился Максимов.
— Другой коленкор, — кивнул Сологуб. — Хотя, учитывая его возраст, это слово тоже не очень-то катит. Ну, за неимением гербовой… Продолжай!
— Так вот, видел он этот портсигар! Массивный, серебряный, с двуглавым орлом на передней крышке и какими-то письменами на задней. Сам он его не брал, но кто мог это сделать, припомнил. Писарь, что опись составлял.