Все разошлись по домам.
Степа пролез за тележку в угол сарая, к своему складу. На него дохнуло запустением. За те дни, что он здесь не был, весь угол над ямой затянуло густой паутиной. Степа нашел щепку, намотал на нее тягучие серые нити и отбросил в сторону. Затем он нехотя приподнял лист железа, прикрывавший яму, и начал укладывать в нее автомат, веревку и другие вещи.
На душе было мерзко, противно. Хорошо бы ни о чем не думать, а уснуть и спать целых сто лет. Но спать не хотелось, и не думать он не мог. Степа чувствовал себя несчастным. Все — ребята и взрослые — его осуждают, все от него отшатнулись. Даже Любаша, которую он считал верным другом, и та отступилась. Теперь над ним будут смеяться: «Вот дурень, попался на Федькину удочку!»
Все, все пропало! Он опозорен перед всеми. Выхода нет. Хоть беги из села. Вот он возьмет и уедет навсегда. Уедет обратно в город и будет жить у бабушки.
И Степа представлял уже себя сидящим в грузовой машине, которая вот-вот тронется и умчит его на станцию. Прибежали Любаша, Пашка, Митя, Санька и другие ребята. Они уговаривают его остаться. Любаша смотрит на него и просит: «Не уезжай… Мы не хотели тебя обидеть». Она в чем-то раскаивается, просит прощения… И ему уже не хочется уезжать, покидать своих новых друзей. Но он подавляет в себе слабость и гордо отвечает Любаше: «Нет. Я уже решил. Я должен уехать, и я уеду навсегда…» Он видит, как вздрагивают Любашины плечи, и ему становится жаль и ее и себя. Но он непоколебим. Когда грузовик наконец выезжает со двора на улицу, Любаша вместе с ребятами долго еще бежит по дороге, что-то кричит вслед и машет рукой…
Степа очнулся. Он сидел на пустой тележке, и крупные слезы катились по его пылавшему, растроганному лицу.
А как же Пашка и Митя? Ведь он клялся им в дружбе навек! Бросить их — значит изменить своему слову. А что подумают о нем городские ребята, когда он вернется? Скажут — дезертир. Нет, нет, так нельзя!
Степа соскочил с тележки, вытер рукавом лицо и, опустившись на колени, прикрыл листом железа свой потайной склад. Когда он поднимался, к его лбу прилипла паутинка. Откуда она опять взялась? Степа смахнул липкую нить и с досадой поглядел на черного паука, притаившегося на стене.
Паук с минуту оставался неподвижен, но, видимо убедившись, что никакая опасность ему не грозит, прилепил к выступавшему в стене камню серебряную нить и пополз через угол на соседнюю стену.
Немного спустя в углу повисла паутина. Степа сорвал ее. Паук отполз в сторону, а потом, прилепив к прежнему месту конец нити, начал все заново.
«Ишь, какой упорный!» — подумал Степа и с любопытством стал наблюдать за ним. А паук упрямо делал свое дело, заплетая угол новой паутиной.
Постепенно Степа успокоился. Убегать, конечно, нельзя. Нет, он не отступит, а будет добиваться своего. Довольно киснуть!
Позади покатился камень. Степа оглянулся и увидел в проеме стены Пашку, который карабкался через груду камней. В одной руке он держал ломоть хлеба, в другой — большой нежно-розовый кусок осетрины. Степа незаметно вытер влажную щеку — не хватало еще, чтобы Пашка увидел, что он плакал.
— На, Степ, ешь. Это батькиного засола — не оторвешься! — Пашка протянул ему хлеб и рыбу.
Степа проглотил слюну — он со вчерашнего дня ничего не ел — и с благодарностью подумал: «Вот Пашка — это настоящий товарищ. Такой в беде не оставит. А я хотел от него сбежать».
Пока он аппетитно жевал и чмокал, слизывая жир с осетровой шкурки, Пашка, засунув руки в карманы, прохаживался по сараю и поглядывал на покрасневшее и распухшее лицо друга.
— Степ, слушай меня! — Он остановился и беззаботно плюнул. — Главное — не дрейфь. Ну, пусть сорвалось, а мы будем искать… И без деда Михея обойдемся. Он еще сам к нам придет. Вот увидишь.
Конечно, Пашка только хорохорится и делает вид, что ему все нипочем. На самом же деле его донимают те же мысли, что и его, Степу.
— Правильно, не надо поддаваться! Знаешь что? — Степа взволнованно взъерошил волосы и соскочил с тележки. — Знаешь, что я придумал?
— Что?
— Идем сейчас в каменоломню к дяде Ефиму и поищем тот второй источник.
Степа сам удивился, как это раньше не пришло ему в голову. Ведь дядя Ефим звал их и сам обещал проводить в нижние береговые штольни.
— Верно! Идем! Мы свое докажем! — радостно поддержал его Пашка. — И ребят с собой возьмем, а то они все пристают — покажи им штольни.
Немного спустя Пашка, Степа, Митя и Санька вышли из села.
Встреча в катакомбах
Придя в шахту, Степа и Пашка прежде всего побежали в сквозной зал, где они оставили лом. Обе кучи были на месте. Санька и Митя вдоволь налюбовались собранным богатством. Потом все вернулись к выходу и стали поджидать тетю Машу.