Брайан подошел к столику и сел в свое кресло, как будто ничего и не произошло.
— У меня разыгрался аппетит, — сказал он, когда официант поставил перед ним тарелку с валлийским гренком.
Мисс Хоукинс была слишком обессилена, чтобы возмущаться. Когда разжала стиснутые щиколотки, то вдруг почувствовала на колене прикосновение. Приподняла скатерть — на ее колене лежала его рука. Это было за пределами ее понимания. Еще не успев закончить с одной выходкой, он уже устраивает другую. Но постижение его логики не было для нее главной проблемой. Прежде всего она не знала, как быть с захлестнувшими ее чувствами. Непривычные физические ощущения пугали и в то же время наполняли ее неведомой до сей поры радостью: «Ведь я наслаждаюсь». Она не могла не признать это. И даже если сейчас, в эту самую секунду, он уберет свою руку, она уже имеет полное право отметить приказ дневника красной галочкой.
Когда Брайан решил, что мисс Хоукинс вполне насладилась, он поспешил воспользоваться своей рукой для собственного удовольствия — приступил к валлийскому гренку. Она все еще чувствовала его горячее прикосновение и была уверена, что под чулками теперь останется след копыт дьявола. Щеки пылали. Отвернулась, чтобы скрыть смятение. Брайан был поглощен гренком, однако не без удовлетворения заметил, что доставил ей удовольствие.
— Вам понравилось?
— Повторите это снова, Брайан, — сказала она, не отрывая глаз от скатерти.
— Это было в качестве примера.
Он смотрел ей прямо в глаза, пытаясь уловить реакцию. Прерывистое дыхание ее выдавало: было понятно, что сделанное им предложение принято. Потом они сидели молча. В ее голове кружилось множество вопросов, один каверзнее другого. Ответы там тоже были, но не для ушей. И только тишина могла вынести их безмолвный и неслышный диалог. Мисс Хоукинс напряженно думала, усилием воли пытаясь сосредоточиться. Если она будет оплачивать свои удовольствия, что недвусмысленно предложил Брайан, то, наверное, можно считать эти радости чистыми. Она была твердо убеждена, что просто так ничего нельзя получить и бесплатные удовольствия являются фактически украденными, замешанными на грехе, — их следует стыдиться. Удовольствия же, заработанные и оплаченные сполна, никак нельзя отнести к греховным. В предстоявшей сделке удовольствия превращались в нечто виртуальное и неосязаемое. Бесплатное счастье, как найденная на дороге контрамарка, казалось ей абсолютно аморальным. А ей, как истинной христианке, надлежало платить по счетам за все блага.
Когда официант принес счет Брайану, тот без тени смущения протянул бумажку ей через стол.
— Я получил огромное удовольствие, — сказал он, подтверждая, что ее траты не будут напрасны.
Она отважно посмотрела на счет, силясь не выказать охватившего ее ужаса от сокрушительного итога: того, что осталось от пяти фунтов, едва хватало. Быстро убрала дьявольский счет на колени, чтобы скрыть свое потрясение. Положила требуемую сумму на тарелку и прикрыла деньги счетом. На чаевые уже не осталось ничего, поэтому мисс Хоукинс торопилась уйти до возвращения официанта. Встала из-за стола, Брайан встал тоже. На улице он взял ее за руку.
— Мне хотелось бы увидеть вас снова.
— А как же ваша мама?
— Я как-нибудь устрою, — ответил он задиристо. — До следующей пятницы?
Она не сразу ответила. Подсчитывала, что у нее останется от пенсии.
— Я приготовлю кое-что для вас…
— Что?
— Что-то вроде меню. — Он рассмеялся. — Как в кафе. Меню будет красивым. Может, тоже украшу его розами. Я неплохой художник.
— И что же будет в этом меню?
Они подошли к автобусной остановке. Он не ответил и пошел в конец очереди.
— Что же там будет?
Он наклонился к ее уху.
— Там будет то, что, я знаю, нравится вам, — прошептал он.
Его горячее дыхание обожгло ее, она тряхнула головой, потрясенная такой интимностью.
— Там будут разные блюда. Большие и маленькие.
— И сколько они будут стоить? — Он должен понимать, что она не хочет получать что-то просто так, из милости.
— Это всего лишь игра, — успокоил Брайан. — Это вам решать. Своего рода накопительная программа.
— Для чего? — проговорила она чуть веселее и беспечнее: ее умершие надежды возрождались.
— Трудно сказать. Конечно, если только вы вообще хотите играть в такие игры, — добавил он уверенным, проникновенным голосом.