- А. Тогда ладно.
И тут же, легко подхватив меня на руки, понес в комнату и положил на кровать. Сам, еще улыбаясь, навалился сверху. Эм-м, кажется, инициативу я упустила полностью.
Но Дима был нежен, он не спешил. И, как мне показалось, его тело слегка дрожало под моими пальцами. Поцелуи постепенно наливались страстью, а в телах нарастало напряжение. И только услышав мой судорожный стон, он решил освободить меня от одежды. А после этого быстро снял и свою. Его губы перемещались от моего лица к шее, груди, животу. Я гладила его спину, плечи, наслаждаясь прикосновениями к такому желанному телу, прижимая его еще ближе. И остро ощутила тот момент, когда он перестал себя контролировать. Его движения стали напористее, сильнее, зрачки почти полностью затопили глаза. Я не сдержала удовлетворенный протяжный выдох, когда наконец-то ощутила его в себе. И снова губы. И снова впивающиеся в его мышцы пальцы. И наше рваное дыхание. И сотрясающее все тело волна, оставляющая после себя только дрожь и истому.
И только через полчаса мы нашли в себе силы отправиться в душ. Конечно, вместе.
- Ты на меня пялишься! - сказал Дима, даже не открывая глаза.
- Хочу и пялюсь. Ты развалился на моей кровати, так что имею право!
- Зануда!
- Утро уже. Чья очередь готовить завтрак?
Он все же нехотя приоткрыл один глаз.
- Я умею только макароны...
- Сойдет!
Глаз снова закрылся, но губы растягивались в улыбке. Рука молниеносно обхватила меня за талию и с силой прижала к теплому телу.
- Ленка... Как же ты вкусно пахнешь.
Ну ладно. Макароны подождут. А нам надо еще успеть надоесть друг другу. И для этого придется узнать поближе. Как можно ближе.
Он уезжал третьего июля. Виктор привез нас в аэропорт, крепко обнял сына и уехал, давая возможность попрощаться наедине. Но нам не о чем было говорить. Наверное, мы оба в последние несколько минут перед расставанием переживали наши последние несколько месяцев.
В феврале общие друзья воспринимали нас не иначе, как пару. В школе о наших отношениях никто, за исключением близнецов, так и не узнал. Игорь с Костей, которые начали встречаться с первого же дня знакомства, к тому времени уже постоянно громогласно ругались из-за пустяков и тут же мирились, чем очень веселили всю компанию. По-моему, они замечательная пара.
В марте Дима фактически переехал ко мне. Мы не обсуждали этот вопрос, просто так вышло. Будущее мы тоже не обсуждали.
В апреле он предложил мне ехать вместе с ним. Я серьезно обдумала этот вариант, но не смогла согласиться. Тут недалеко, в пригороде, живут мои родители. Тут все мои друзья и близкие. Не знаю, готова ли я к такой долгой разлуке с ними. Но самое главное - работа. Я всю жизнь, с самого детства, мечтала стать учителем. Вряд ли это правильно - отказываться от одной мечты ради другой. И я не собиралась жить на содержании у его родителей так долго, а незнание языка помешало бы найти хорошую работу. Дима понимал это и не спорил.
В мае мы впервые серьезно поссорились. Из-за разбитой Димой тарелки. Меня так сильно разозлила эта самая тарелка, что я припомнила ему и тот случай, когда он напился, и то, как он целовался с Элей на репетиции, и Катюшу, и Никитины таблетки, и то, что он никогда не ставит свою зубную щетку в специальный стаканчик, и то, что плохо готовится к предстоящим экзаменам, и зачем он вообще появился на свет. Он перестал отвечать уже на Никите, и просто ждал, когда я наконец-то скажу, что меня на самом деле так злит. Я не сказала. Просто расплакалась.
В июне суета, связанная с экзаменами, немного отвлекала от ненужных мыслей. На выпускном ко мне подошел Виктор и сказал: «Елена Александровна, слушай... Я тут все думаю... Дима и правда может получить образование в России. Это только вам двоим решать. И мы с его матерью не станем никого из вас осуждать, он это знает... Жизнь не ломают из-за надписи на дипломе. Понимаешь?». Я не понимала. В тот же день Дима сказал, что не уедет. Я ответила, что не согласна с таким решением, что все это - только глупые детские фантазии, что если наша любовь настоящая, то она выдержит испытание разлукой. Он согласился, но заявил, что если я не приеду хотя бы на пару дней осенью, то он приедет сам.
Он уезжал третьего июля. Когда объявили посадку, Дима прижал меня к себе. И вот как раз в этот момент я чуть не сорвалась. Но удержалась. Он прошептал мне что-то неразборчивое напоследок, немного резко развернулся и ушел. Я смотрела в пол, чтобы не видеть его спину.
И тоже развернулась, и тоже пошла. Оставив здание аэропорта позади, я направилась куда-то, ощущая свежесть раннего летнего утра. Потом зашагала быстрее. Потом побежала.