— О Боже. О Боже. — Я была так счастлива его видеть, что чуть не обняла.
— Питер, уже утро, — сказала я и схватила его за плечи. — Мама и папа. Они, должно быть, с ума сходят от беспокойства. Наверняка уже с полицией нас ищут.
Улыбка Питера исчезла.
— Если они вернулись, — сказал он тихо.
От его слов по моей спине пополз холодок.
— Хэллоуин закончился, — сказала я. — Белладонна и Крикк исчезли. А значит, всё вернулось в норму. Всё… — Я вздохнула. — Наш дом наверняка вернулся, Питер! — крикнула я. — И мама с папой вернулись.
Мы не произнесли больше ни слова. Мы бросились вниз по коридору и выбежали через парадную дверь. Мы даже не потрудились захлопнуть ее за собой.
Мы промчались по подъездной дорожке, мимо высокой живой изгороди и выбежали на улицу. По дороге проезжали машины. Во дворе через дорогу двое малышей прыгали на куче сухих листьев.
Нормальное субботнее утро.
Да. Нормальное. Вот женщина открыла парадную дверь, выпуская собаку побегать. Свернул за угол белый грузовичок почтальона. Ребятишки махали ему вслед.
Нормальное.
Мы свернули в наш квартал. Промчались мимо пустынного поля, мимо двух домов.
Я не могла разглядеть нашего дома. На пути стояли деревья.
Сердце мое колотилось так сильно, что я едва могла дышать. Бежать было слишком медленно. Вот бы одним прыжком — да перелететь к нашему дому!
И вот, наконец, мы на месте. Наконец-то мы увидели…
— О НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! — запричитала я.
У меня за спиной Питер тоже выкрикнул:
— Не-е-е-е-ет!
Все то же голое поле. Я смотрела на развороченную лужайку. Ничего, кроме высокой травы да сорняков.
Ни дома. Ни родных.
Все мое тело обмякло. Колени подогнулись. Я повалилась на сырую землю.
Ничего не было. По-прежнему ничего не было.
— Что же нам делать? Что же нам делать?
Питер повторял эти слова снова и снова. С каждым разом голос его становился все пронзительнее. Он стоял, прижав ладони к щекам, и глядел на то место, где должен был находиться наш дом.
— Хэллоуин закончился, — проговорил он. — Всё должно было стать как прежде. Всё… — Его голос сорвался.
Мои мысли путались. Так не могло быть.
Белла и Крикк исчезли. Мир должен был стать прежним.
Думай, Моника…. Думай!
Я потянула Питера за руку.
— За мной, — скомандовала я. — Кажется, я придумала, как вернуть маму и папу.
Он поплелся следом.
— Куда мы идем? — спросил он.
— Обратно в дом Беллы, — сказала я.
— Есть кто дома? — крикнула я. Мы с Питером нервно жались друг к другу в прихожей.
Ответа не было.
Я заглянула в гостиную. Ни души. Ничего не изменилось. Лишь золотистый солнечный свет лился в окно.
— Белла и Крикк сгинули с концами, — промолвил Питер. — А дом и без них все такой же жуткий. Как будто атмосфера нечиста.
Я кивнула.
— Не думай об этом, — шепотом проговорила я. — Следуй за мной. Нужно найти Книгу Святынь.
Мы поспешили через гостиную к библиотеке в дальнем ее конце. Стеллажи были по-прежнему опрокинуты. Мы перешагивали через рассыпанные по полу книги.
— На что тебе сдалась эта старая книга? — спросил Питер.
— У меня есть идея, — ответила я.
Книгу долго искать не пришлось. Она была засунута на узенькую нижнюю полку, но не помещалась на ней, так что корешок торчал наружу.
Старинная книга весила чуть ли не тонну. Питер помог мне дотащить ее до длинного стола посреди комнаты. Когда мы свалили ее на стол, поднялось облако пыли.
— Помоги перевернуть, — попросила я. — Хочу начать с конца.
Тяжелая бугристая обложка была покрыта пятнами. Один уголок был оторван.
Далеко не сразу смогли мы хорошенько за нее ухватиться. Затем мы перевернули книгу.
Я склонилась над столом и открыла ее. От книги все так же тянуло плесенью, словно из глубины старой кладовки. Я зажала нос, чтобы не чихнуть.
Затем я пролистала страницы, пока не нашла последние строки.
— Питер, послушай это, — сказала я. И прочла их вслух:
— Белла и Крикк сгинули на солнце. Питер и Моника побежали домой. Однако дом их не возвратился. Они спасли мир от зла Белладонны. Но родители их исчезли. Отныне двум детям предстояло влачить сиротское существование.
Питер горестно покачал головой.
— Это все здесь, — проговорил он. Его голос срывался. — Так в книге. Мама и папа исчезли навеки.
— А может быть и нет, — возразила я. — Может, я смогу все изменить.