Я проскальзываю обратно в комнату, которую делю с Дорнаном, не разбудив его, и сажусь на плетеный стул на балконе, на улице жаркий, но терпимый ночной воздух.
Я сижу и жду, когда взойдет солнце и начнется мой день расплаты.
***
Дорнан просыпается в тот момент, когда начинает всходить солнце, мир купается в жутком оранжевом сиянии, наполовину темнота, наполовину свет. Я наблюдаю со своего места на балконе, как он одевается, быстро и эффективно. У него даже есть подходящая кобура для пистолета, которую он носит на груди поверх простой черной футболки, с пистолетом под каждой рукой. Сверху кожаная куртка - простая, я полагаю, потому что они собираются использовать элемент неожиданности - и он одет, чтобы убивать.
Жаль, что умирать придется именно ему.
Он выходит на балкон, и я встаю со стула, чтобы поприветствовать его.
— Доброе утро, малышка, — говорит он, наклоняет голову к моим губам и берет то, что считает своим.
Я встаю на цыпочки и целую его с огнем. Я целую его с яростью. Я целую его с каждой унцией чувств, оставшихся в моем теле. Мне приходится останавливать себя, чтобы не прикусить его язык и не попробовать его кровь.
Он тяжело дышит, когда наконец отстраняется от меня, на его губах играет коварная ухмылка.
— Черт, Сэмми, — говорит он, вытирая пальцем нижнюю губу. — Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что ты хочешь съесть меня живьем.
Я мрачно улыбаюсь.
— Что-то вроде этого, — отвечаю я.
Он сжимает мою задницу в последний раз и отступает назад, заправляя прядь волос мне за ухо. Это непривычный жест для такого человека, как он, и у меня немного ноет в животе от его нежности, пусть и мимолетной.
— Увидимся вечером, — говорит он. — Никуда не уходи.
Я сажусь обратно, улыбаясь, пока он собирает свои вещи и идет к двери.
— Я буду ждать, — говорю я ему вслед, когда он выходит из комнаты, улыбаясь и подмигивая мне, когда закрывает за собой дверь.
Я слышу его удаляющиеся шаги, и внезапно я превращаюсь в клубок нервов. Мой желудок горит, и я чувствую неприятное першение в горле, едва успеваю добежать до ванной, прежде чем содержимое моего желудка отправляется в унитаз. Задыхаясь, я выплевываю в унитаз полный рот кислой слюны, смывая остатки вчерашнего хот-дога и картошки фри с заправки.
Я делаю два шага из ванной, прежде чем решаю, что еще не закончила, и бросаюсь обратно к унитазу, захлебываясь оставшейся рвотой, которая жжет мне горло.
Я стою там несколько минут, убеждаясь, что на этот раз я действительно закончила, прежде чем снова спустить воду и прополоскать рот. Я вижу движение в зеркале, кто-то передвигается в комнате, и я поворачиваюсь, ударяясь бедром о стойку в ванной.
— Ай, — скулю я, спотыкаясь, выходя из ванной.
Джейс сидит на неубранной кровати, на этот раз одетый, в джинсах и темно-серой футболке, которая прекрасно демонстрирует его татуированные бицепсы. Я тяжело сглатываю, ища в комнате стакан воды.
— Ты не стучишь? — спрашиваю я, обнаружив стакан воды на тумбочке рядом с моей кроватью. Я беру воду и делаю долгий глоток. Я почти выплевываю полный рот воды через всю комнату, когда Джейс говорит следующее:
— Тошнота по утрам, — небрежно замечает он. — Ты ведь не залетела?
Я захлебываюсь водой во рту, проталкивая ее в горло, прежде чем заговорить.
— Нет, не залетела, — коротко отвечаю я, раздраженная его присутствием. — Что тебе нужно?
Он сужает глаза.
— У меня нет мотоцикла, помнишь? Я застрял с тобой, пока все остальные отправились на склад.
Конечно, я знаю. Только так этот план сработает. Потому что я отказываюсь причинять ему боль.
Я поднимаю брови.
— Не веди себя так, будто ты предпочел бы отправится с ними на эту вылазку мести. Ты не такой, как все они.
Звук заводящегося мотоцикла доносится с проезжей части внизу, к нему быстро присоединяются остальные. Игра началась. У меня мало времени, а Джейс хочет остаться и обменяться остроумным подшучиванием? А я в это время думаю: "Уходи! Потому что мне нужно взять телефон и посмотреть, где находятся эти шесть маленьких зеленых точек, чтобы нажать на кнопку и покончить с этим делом до того, как они выйдут за пределы пятимильной буферной зоны.
— Мне нужно одеться, — говорю я, направляясь к своей сумке. Джейс не двигается, чтобы выйти из комнаты.
— Во что бы то ни стало, оставайся и смотри, — говорю я, мои слова пронизаны сарказмом. Он ухмыляется, и меня убивает то, что он не дарил мне настоящей улыбки уже, кажется, целую вечность.
Ухмылка исчезает с его лица, когда он опирается на руки, очевидно, никуда не собираясь уходить.