Мне нужно время, чтобы оторвать челюсть от тротуара, прежде чем ответить ему. Внезапно мне становиться очень, очень плохо.
— Ты следил за мной? — прошептала я.
Он хватает меня за руку, крепко сжимая ее, и тянет меня за собой.
— Куда мы идем? — спрашиваю я, паника просачивается в мой голос. Вот дерьмо. Он следил за мной, а я была в полном, мать его, неведении. Я облажалась, я становлюсь слишком самоуверенной.
— Заткнись. — Он продолжает тащить меня пока я в полной панике. Я борюсь с его железной хваткой.
— Джейс, — говорю я, пытаясь вырваться. Он не отвечает, просто продолжает тащить меня. — Джейсон! — Ничего. Я делаю единственное, что приходит мне в голову. Я усаживаюсь посреди тротуара, отказываясь сдвинуться с места.
Джейс оглядывает прохожих, вероятно, решая, будет ли кому-то дело до того, если он просто пристрелит меня прямо здесь и оставить истекать кровью. Даже не знаю.
— Вставай, — шипит он.
— Нет, — говорю я. — Нет, пока ты не скажешь, куда мы идем.
Его нельзя назвать терпеливым. Он вздыхает.
— Я забираю тебя к себе, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Не то чтобы я хотел, чтобы ты была там, но приказ есть приказ.
Мое сердце замирает.
— Чей приказ?
Он широко разводит руки.
— А как ты думаешь, Сэмми?
По крайней мере, он все еще называет меня Сэмми. Небольшое облегчение.
— Ты собираешься причинить мне боль? — спрашиваю я, достаточно тихо, чтобы услышал только он.
На его лице отражается тревога, он снимает солнцезащитные очки и обеспокоенно смотрит на меня.
— Что?
— Собираешься?
— Нет, — уверенно говорит он. — Никто не причинит тебе вреда. Я, возможно, назову тебя идиоткой за то, что ты устроила там с моим братом, но нет, я не причиню тебе вреда.
Он протягивает руку, и я, мгновение поколебавшись, принимаю ее. Он поднимает меня на ноги, все еще с любопытством глядя на меня.
— Боже, кто-то действительно сотворил что-то ужасное с тобой, не так ли?
О, ты даже не представляешь.
— Что-то вроде того, — тихо отвечаю я.
— Ну, теперь ты действительно в дерьме. Если мой отец узнает, что это ты принесла кокаин на вечеринку Макси, он убьет тебя.
— Это была не я, — говорю я.
Дерьмо! Он думает это была я?
— Неважно, — говорит он, когда мы огибаем угол больницы и подходим к его мотоциклу, припаркованному в отсеке для машин скорой помощи. Миленько. Он протягивает мне шлем.
— Надень это.
— Что?
Джейс выглядит нетерпеливым и уставшим.
— Надень этот чертов шлем. Последнее, что мне нужно, это твой череп, размазанный по всему шоссе I-5, потому что ты не надела шлем.
— А как же ты? — спрашиваю я, беря шлем и надевая его на голову. Я не двигаюсь пока Джейс застегивает шлем под моим подбородком, его теплые пальцы касаются моей холодной шеи.
— Со мной все будет хорошо, — говорит он с хрипотцой. Он делает шаг назад и настороженно смотрит на меня. — Ты знаешь, Чад был прав.
Мое сердце пропускает удар, или, по крайней мере, мне так кажется.
— О чем ты? — пробормотала я.
— Твой акцент – отстой.
С этими словами он перекидывает ногу через байк и пинает подножку своим черным ботинком.
— Саманта, – говорит он хрипло.
— Что? — шепчу я.
— Садись на этот гребаный байк.
Я стою, застыв на месте, мои ноги припечатались к асфальту. По какой-то странной и необъяснимой причине я вдруг задаюсь вопросом, где мой корсет. Мой корсет и черные лакированные туфли с высокими каблуками. Наверное, они покоятся в больничной помойке. Ну да ладно.
— Сэмми, — говорит он более решительно. — Садись. На. Этот. Байк. Сейчас же.
Я оглядываюсь, понимая, что у меня особо-то и нет выбора. Идти с Джейсоном однозначно безопаснее, чем бежать, когда на меня начнут охоту Дорнан и другие братья. С Джейсом я смогу договорится.
На цыпочках, я подхожу к мотоциклу и поднимаю отяжелевшую, уставшую ногу над ним. Слава Богу, что у Эллиота был халат, иначе бы я выставила на всеобщее обозрение свои пикантные части тела, размахивая ногой над мотоциклом.
Я подаюсь вперед, плотно прижимаясь своим пахом к обтянутой кожей спине Джейса, и обхватываю руками его талию. Он оглядывается на меня, прежде чем завести двигатель.
— Держись, — приказывает он сквозь оглушительный рев.
Он мчит по городу к своему дому, не мягко, а жестко и быстро.
Часть меня думает, что он нарочно пытается сбросить меня с байка. Но другая часть меня, меньшая часть, лихорадочно переживает, что он собирается выяснить кто я, причем немедленно.
Я крепко прижимаюсь к нему, все время обдумывая, не лучше ли просто отпустить его и закончить все здесь и сейчас, пока он не узнал, в кого я превратилась.