Вместо этого я предлагаю свою руку. Делия всегда кричит на меня, мол, веди себя вежливо. И я не против прикасаться к этому парню.
– Я Тея Хьюз.
– Джим Уилан, – отвечает он почти разочарованно.
Даже имя у него сексуальное. Мужественное. Твердое. Но в нем скрывается мягкость, делающая его больше похожим на Джимми, чем на Джима. Я только собираюсь это сказать, когда внезапная болезненная гримаса искажает его красивые черты, и он поднимается на ноги.
– Мне пора на работу.
Разочарование глубоко вонзает в меня зубы. Мне не нравится оставаться одной. За пределами Джима меня ждет тишина – напряженная и безвоздушная – и это так страшно.
– Ой. Облом, – говорю я небрежно, скрывая свое отчаяние. – Мы еще увидимся?
«Пожалуйста, скажи «да», Джимми Уилан».
Он колеблется, его темные глаза пристально смотрят в мои. Я не знаю, что он ищет, но чем бы оно ни было, пусть найдет.
– Конечно, мисс Хьюз, – говорит Джимми. – Увидимся завтра.
Затем красивый парень в белой форме встает и уходит.
Я уже скучаю по нему. Я бы хотела, чтобы он вернулся. У него такие добрые глаза. Крепкий, как кирпичная стена, с мощной челюстью, покрытой щетиной, и все же он меня не пугает. Джимми хороший человек. Я хочу продолжать говорить с ним.
Казалось, он не хотел уходить.
Может быть, он одинок.
Может, мне пойти за ним и спросить, не хочет ли он потусоваться вместе. Ничего серьезного. Бога ради, мы ведь только что встретились. Но увидеть его снова… думаю, это было бы хорошо для меня.
Я начинаю вставать со стула, когда взгляд падает на лежащий передо мной рисунок. Это египетский пейзаж – высокая пирамида, отбрасывающая длинную тень под палящим солнцем.
Я его нарисовала? Конечно. Он же здесь, передо мной, вместе с ручками и цветными маркерами. Наверное, начала еще до аварии. Надо закончить. Прошло два года. Я закончу рисунок сейчас. Я открываю маркер, жалея, что под рукой нет холста и красок. Может, Делия принесет мне, когда придет. Или мама и папа.
Я скучаю по ним. Я стараюсь вспомнить их лица, вспомнить хоть один момент из нашей жизни до аварии.
И не могу. Когда я смотрю туда, то вижу пустоту. Как огромная космическая пустыня без стен, но и без движения воздуха. Страх начинает впиваться мне в живот, и я берусь за маркеры. Что-то, что могу держать в руке. Я добавляю цвета в небо. Закончив, беру шариковую ручку. Короткие слова появляются из-под пера и заполняют тень под пирамидой.
Сильный каменный стон одинокий одинокий низко медленный такой царапина шрам шрам шрам
Бессмыслица. Слова, слова, слова, но они ничего не значат.
Человек, который изучает слова, зовется этимологом.
Откуда я знаю? Изучала слова в колледже? Я ходила в колледж? Я пытаюсь вспомнить. Что-то. Что-нибудь.
В моей голове тишина.
Пустота.
Я потерялась…
Мое сердце стучит, и кровь приливает к ушам. Я снова читаю слова под пирамидой.
Сильный каменный стон одинокий одинокий одинокий
Джимми одинок. Эти слова о Джимми.
Кто такой Джимми?
Темные волосы и глаза. Добрые глаза. И униформа. Белая?
Что значит белый?
Я не знаю. Я больше не вижу. Я не могу вспомнить…
Я впервые открываю глаза.
За соседним столом сидит старик с вмятиной в голове.
Я в больнице?
Да, потому что произошел несчастный случай, и теперь я очнулась.
Господи, как долго я отсутствовала?
Мое сердце стучит, и кровь приливает к ушам. Моя рука сжимает ручку до боли в суставах. Трудно дышать. Произошел несчастный случай, и теперь я здесь, в этой комнате. Но сколько времени прошло между «тогда» и «сейчас»? Как я сюда попала? Сколько времени я потеряла? Ко мне спешит миниатюрная женщина в синей униформе. Медсестра. Ее бейдж гласит: Рита.
– Сколько уже прошло? – спрашиваю я.
– Два года, мисс Хьюз, – говорит Рита. – Врачи работают над вашим случаем.
Она права. Врачи работают над моим случаем. Это одна из вещей, которые я знаю.
Меня зовут Тея Хьюз.
Произошел несчастный случай.