— Настоящая дикая кошечка, которая стала домашней рядом со мной.
Я почти не помню больницу, только одну яркую мысль: черт возьми, это же психушка! Но потом и она исчезла в таблетках и мягкой вязкости белого. Зато я хорошо помню, как вернулась в дом Джейка и поняла, что ничего больше не хочу, просто двигаться, как он говорит (ведь самой так сложно).
Джейк заговорил о свадьбе. Я подумала, что хочу умереть.
Кажется, именно это случайно и ляпнула, когда позвонил Колин. Я не помню точно, а он потом всегда уклончиво отвечал, что же я рассказала.
Достаточно, чтобы Колин заявился в наш дом почти ночью — даже не знаю, откуда узнал адрес. Но я сидела в углу кухни, сжавшись в комок, и просто ждала, когда они прекратят ругаться. Никогда не слышала, чтобы Джейк кричал, но тут он не позволял брату забрать меня.
— Ирландские выродки! Она должна быть благодарна, что я ношусь с ее дерьмом! Благодарна за то, что я дал.
Не помню, как конкретно произошло то, что случилось.
Помню только лужу крови, растекающуюся по плиткам пола, и свои мысли о том, как много придется вытирать. Остекленевший взгляд Джейка и кровавую вмятину у него на лбу. Я пыталась понять, чем его ударили, но потом увидела Колина.
Даже со своего места я заметила, как его бьет дрожь, он тяжело дышал и смотрел на мертвое тело.
— Колин? — тихонько позвала я, но он не реагировал.
В тот момент потерять брата показалось мне куда страшнее потери Джейка. Я переступила через мертвое тело и обняла Колина, он вздрогнул, но будто пришел в себя. Потащил меня прочь, позвонил кому-то по дороге.
— Мои друзья помогут.
Я никогда не спрашивала, кто они. Как и не уточняла, чем занимается Колин, куда уходит каждый день, почему у него теперь шикарная большая квартира.
Но в первые дни он оставался рядом, когда я осознала, что произошло. Когда эффект от таблеток начал отпускать. Колин не давал мне новые, чтобы успокоить, просто обнимал и приговаривал, что теперь всё будет хорошо.
Он не целовал меня первым. Это была я.
Единственный мужчина, который защищал и никогда ничего не требовал. Его губы — горький табак и осевшая в уголках ночь. Я скользнула между ними языком, мне хотелось проникнуть глубже, впитать в себя больше Колина. Я ощущала его возбуждение, но он отстранился. Твердо посмотрел на меня:
— Я не стану ничего делать, если не хочешь.
— Но я хочу.
Сильный, сжатый, будто пружина, он любил меня нежно и трепетно. Если Джейк раздевал так, будто я доставшийся ему на Рождество подарок, то Колин — как цветок с хрупкими лепестками, чтобы добраться до сердцевины.
Его пальцы оказались шершавыми, язык — горячим. Он пах табаком, а его волосы казались совсем темными в полумраке комнаты.
Он ласкал и выводил большими пальцами круги вокруг моих сосков. Пересчитывал пальцами ребра и проводил носом вдоль ключиц.
Я зарывалась в его волосы, которые теперь совсем не казались похожими на мои собственные. Касалась заживающего шрама под глазом — кажется, его оставил Джейк. Других отметин на его теле после аварии и драк. Я раскрывала тело и душу.
Он стянул трусики, но не полез сразу впечатывать меня в кровать. Его пальцы осторожно провели у меня между ног, коснулись клитора, нажимая, лаская, то ускоряя, то замедляя движения. Я ждала, что он войдет в меня, но Колин продолжал, пока я извивалась и стонала, умоляя остановиться — и молясь, чтобы он не сделал этого.
Он дошел до конца — до моего конца, когда я до крови вцепилась ногтями в его плечи, исступленно шепча «боже» и «блядь».
В тот день он не сделал ничего больше. И это снова была я, когда следующим утром подскочила к нему сзади. Он стоял в одних джинсах у плиты и готовил завтрак, косые лучи солнца падали на его торс и взлохмаченную голову. В одной руке он сжимал неизменную сигарету.
Скинув платье, я подошла к нему сзади, обняла обеими руками, чувствуя, как он замер.
— Долли. Что ты делаешь?
Его голос был хрипловат, и я только убедилась, что хочу именно его, сейчас. Поэтому расстегнула молнию, скользнула руками внутрь, сжимая его член.
— Долли… пожалуйста, не надо.
Но его слова звучали так же, как накануне мои собственные. Как мольба продолжать.
Недокуренная сигарета полетела в раковину, Колин уперся руками в кухонный столик и опустил голову, пока я продолжала ласкать руками его член. Когда он простонал сквозь зубы, я поняла, что скоро он будет готов.
Колин развернулся, легко подхватил меня и усадил на стол, смахнув с него солонку, салфетки и еще какую-то ерунду. Он сам походил на лесного зверя, пахнущий табаком и нагретой солнцем кожей, возбужденный. Но даже надевая презерватив, даже разводя мои ноги в сторону, он замирал, смотря мне в глаза.
Он уточнял, хочу ли я этого. Готова ли.
Я сама притянула его, обхватила ногами и выдохнула стон ему в рот, когда он вошел в меня. Колин держал меня крепко и умело, а у меня темнело в глазах от удовольствия — оказывается, можно не смотреть на нарисованные звезды, когда они скачут у тебя перед глазами.
Когда я кончила, прильнув к вспотевшему Колину, сливаясь с ним воедино, то ощущала его движение, а потом наконец-то и он отпустил себя, и его стон казался хрупким, ломким, как будто он еще неказистый подросток, а не взрослый мужчина.
Завтрак в тот день, конечно же, подгорел.
Я осталась жить у него. Вновь восстановила контакты с друзьями, рассказывая легенду, придуманную Колином: мы с Джейком расстались, он собирался куда-то уехать.
Ни разу я не спрашивала, что случилось с телом. Мне было плевать.
Я снова встречалась с друзьями, постепенно прошлое становилось дурным сном.
А пару дней спустя Колин принес стол и ноутбук. Коротко сказал:
— Пиши.
Не знаю, было ли то вдохновением или чем-то еще, но первую книгу я написала меньше, чем за месяц. Приключения уставшей принцессы, которую ее верный рыцарь вырвал из лап злобного колдуна. Местами наивно, кое-где блекло, но я хотела говорить о своей боли и отпускать ее.
У Колина были какие-то друзья… не знаю, как они это устроили, но, когда я заканчивала вторую книгу, у меня на руках был договор об издании первой.
Это было счастливое время. Те несколько лет стоят всей моей предыдущей жизни. Или последующей. Потому что потом появился Марк и всё разрушил.
========== Марк ==========
Я знала Марка, один из давних коллег Джейка. Такой же аккуратный, деловой, только далекий от жизни богемы. Он работал в юридической фирме и встретил меня в магазине, где я выбирала апельсины.
Я крутила в руках один, думая, сделать апельсиновый сок на завтрак или лучше пустить в начинку пирога, который так любил Колин.
— Долорес? Долорес О’Лири?
Я подняла голову и увидела Марка. Такого же строгого и явно удивленного встречей.
— Как Джейк? Очень давно его не видел.
У меня было ощущение, как будто кто-то дал под дых. В горле тут же встал противный комок, и я попыталась соврать так же легко, как врала когда-то родителям о колледже:
— Не видела его несколько лет. Мы расстались.
Тогда я бросила апельсины и позорно сбежала, надеясь, что больше никогда не увижу Марка. Но он подкараулил меня через две недели, и я подумала, что стоит ходить в магазин в разное время — но было уже поздно.