Кроме рычания снизу раздавался тихий напев, он затихал и возобновлялся снова, в нем были мелодия и ритм не принятые в его мире, потому необычные на слух. А голос певучий. Бадараси чувствовал, что его тело то стонет, то начинает слабо вибрировать от звуков. Отрывки, что доносились до слуха Бадараси, действовали на него одурманивающе, и он переставал ощущать боль.
Один из зверей дернулся снова, чтобы напасть.
- Тише. Тише, - перешел на шепот мелодичный голос.
Зверь утих, а потом лег в опасной близости от певуна. Бадараси не видел лица, и очень жалел об этом, ему хотелось дотянуться, заглянуть в глаза, увидеть его ближе.
- Если ты пылаешь желанием, спускайся, - позвал голос, а воин запрокинул голову.
Бадараси едва не свалился с уступа. Это был серый, но без пятен на лице. Ни один рисунок, что видел Бадараси не передавал точно черты лица, а порой сходства не было совсем, лишь в деталях верно изображалась его одежда, неизменно меч за плечом.
- Спускайся, к ночи они проголодаются окончательно, ты напрасно надеешься, что они не заберутся к тебе на уступ.
Спуск был трудным и бесконечно долгим.
- Постой там, отдохни, - услышал он совсем близко.
Бадараси смог развернуться на маленьком пятачке и посмотрел вниз. Ему оставалось спрыгнуть, а зверю один прыжок до него. Но звери послушно лежали вокруг воина и только алчно смотрели.
- Ты хочешь свою жертву? Я готов, - сказал Бадараси. - У меня есть просьба - убей меня, прежде чем скормишь этим тварям.
- Тебе не терпится умереть?
Бадараси не сообразил сразу, как ответить, в душу закралась слабая надежда. Он рассматривал одежду и доспех, все еще сравнивая его с картинками из памяти. Особенно долго он изучал лицо, потом посмотрел в темные глаза и почувствовал, как мир качнулся, он подался вперед и свалился с уступа. Сильные руки подхватили его и не дали разбиться, краем глаза стрелок заметил, как один из зверей ринулся на них. Звон такой же мелодичный как голос незнакомца перекрыл рычание зверя. Бадараси сползал по стене, ноги не слушались, и он мог наблюдать, как яркое лезвие целится в голову зверя. Животное замерло и отступило, меч последовал за ним, самый кончик меча рассек кожу на его лбу и тоже отступил.
- Тихо. Тихо, - произнес воин той же интонацией, что уже слышал Бадараси.
Он опять сел, на этот раз у тела Бадараси.
- Ты чувствуешь тело? - спросил он.
- Я не чувствую ни ног, ни туловища, только голову, - смог ответить Бадараси.
- Ты прикоснулся ко мне, и тебя парализовало. Это пройдет, но не без последствий для тебя. Ты уже не станешь прежним.
Бадараси молчал, ему был не понятен смысл сказанного. Тишину не нарушало даже ворчание зверей, они притихли и не смотрели в их сторону.
- День не их время. Они угомонятся и залезут в свою берлогу, - ответил воин на мысли Бадараси.
- Я думал, что ты не существуешь, - сказал стрелок. - Что тебя придумали.
- Забавное убеждение.
- Я также не слышал, чтобы ты требовал жертв. Но я всегда подозревал, что слуги владыки существуют.
- Ты не веришь во владыку.
- А если скажу, что поверил?
- Солжешь. Не поверю, что за столь малый срок ты успел подумать о величии и значении этого мира или других миров, о владыке. Чудес не бывает.
- Я думал о чуде и увидел тебя.
- И поверил?
- Трудно не поверить, если тебя отправляют умирать, а потом спасают. Звери слушают тебя.
- Только до ночи.
- Они могут тебя убить?
- Им все равно, их влечет дурное влияние. Пора найти место для беседы, ты их боишься, вызывая их аппетит.
Ему почудилось, что он был на скале и видел воина. Все было так, словно он потерял ощущение реальности. Теперь наваждение схлынуло, перед ним другой вид, он сидит, опираясь спиной о камень. Одежда разорвана, и тело не слушается. Эти признаки остались от наваждения. Бадараси повернул голову в одну сторону, потом другую.
Воин сидел поблизости.
- Что произошло? - спросил стрелок.
- Ничего особенного, мы переместились в другое место.
- Ты смог освоить навигатор?
- Этот ваш приборчик такого не может, - насмешливо сказал певучий голос.
- Ты молод для подобных трюков.
- Думай, что говоришь. Твои неловкие слова могут изменить мое отношение.
- Почему я еще жив?
- Это правильный вопрос. Не обольщайся особенно. Твоя участь весьма незавидна. Я отвечу, но позже. Тебе осталось осмыслить совсем немного.
- Вы хочешь, чтобы я поверил во владыку? Ты готовишь мне особенную смерть?
- Нет. Я хочу предложить выбор, между особенной смертью и особенной жизнью. Выберешь или сообщить подробности?
В его словах не звучала насмешка, скорее надежда.
- Какой из меня толк для тебя? Могу понять, если ты поймал Смин, она дочь большого чиновника. Двое других ценнее меня.
- Вы - неприятные создания. Ты предложишь в обмен на твою жизнь жреца или жениха Смин? Ты полагаешь, что я приму такую малость? Ты или тупица, каких мало, или подлое создание.
- Я не торгуюсь, если она назвала меня жертвой, то почему я не могу назвать кого-нибудь другого? Или это потому, что я стрелок, а они вельможи?
- А почему ты стрелок? Вы не убиваете друг друга, но у ваших правителей есть охрана. Зачем? Ты спрашивал себя? Ты воин, но вы не ведете войн.
- Мы будем править другими мирами, не всем наша власть угодна.
- Ага. Звучит весьма дерзко. И с кем вы вступите в войну? С жителями третьего мира? Или с владыкой?
- Я воин, мне все равно.
- Знаешь, в чем твоя беда, ты ограничиваешь свое миропонимание рамками своей профессии. Ты ценишь себя выше других. Тебе скучно тренироваться в своем мире, и ты приходишь оттачивать свое мастерство здесь. Тебе нет дела до других миров, не ты создавал границы, не ты научился их пересекать. Ты пришел тешить свое честолюбие, убивая тех, кто не окажет сопротивления. Можешь мне поверить - это была последняя охота. Ну, да полно рассуждений. Если бы сам владыка стоял бы тут, то он не убедил бы тебя в том, что ты преступник. Я чего доброго рассержусь и выбора не дам.
Бадараси не смел взглянуть ему в глаза, падение с уступа не наваждение. Он в другом месте, а рядом существо, сказки о котором рассказывал ему еще дед. Будучи юношей, он хранил одно редкое изображение такого воина, только тот был крупней, и волосы его были темными. При взгляде на тусклый рисунок он испытывал мистический трепет, ни что более не будоражило его душу. Прошло много времени, теперь он ни во что не верил. Он встретил воина с рисунка, быть может, подобного ему, но не испытал прежних благоговейный чувств. Почему? А почему он рассуждает о детских фантазиях?
- О каком выборе ты говорил? В чем будет заключаться выбор? И как смерть может быть особенной? Она может быть мгновенной или долгой, но что особенного в смерти?
- Есть разница в том, чтобы умереть стариком с воспоминаниями о былых деяниях или быть растоптанным бушующим животным?
- Или быть принесенным в жертву женщиной, которая посмотрела на тебя только потому, что ты годишься в компанию для охоты, - добавил Бадараси. - Я понял тебя. Какую смерть приму я от тебя?
- Я отрублю твою голову.
Бадараси замер, онемел и не смог отвести глаз от воина. И вот он трепет! Юношеский и забытый! Он сказал тихо, замирающим голосом:
- Так умирают великие. Так полагается умирать тебе.
- Ты желаешь этой смерти? Ты боролся за жизнь, убегая от животных, у тебя хватило опыта и ловкости выжить. Ты так же решился сброситься со скалы, чтобы умереть. Это достойно уважения. Я предлагаю быструю и достойную смерть.
- А в чем заключается особенная жизнь? - быстро спросил Бадараси, чтобы воин не подумал, что решение окончательное.
- Ты останешься жить, но никогда не возвратишься в свой мир.
- Но где я буду жить? Здесь? И всю жизнь буду убегать по ночам от хищных тварей? - с ужасом спросил он.
- Нет. Такая жизнь тебе не по силам. Выслушай, прежде чем задавать вопросы. Итак, повторю, ты не вернешься назад, ни одна из дверь тебе не откроется, ни одна хитроумная придумка не поможет тебе. Я проведу тебя в третий мир, который ты считаешь примитивным. Поверь, тебе найдется, чему поучиться у них. Ты отыщешь двери в свой мир, но не для перехода. Отыскать их будет не просто, не всем рассказывают он проходах. Ты станешь стражем дверей, кто бы из твоего мира не явился, ты встанешь у него на пути, не имеет значения его положение - воин, жрец или правитель любого ранга, - все они станут для тебя нарушителями границ.