— Да, без сомнения, он мог так поступить. Но в этом не было необходимости. Например, его подвез шофер Хаммонд.
— Возможно. Но сие определенно делает Хаммонда сообщником преступления. А, собственно, почему бы и нет? Если Гоуэн совершил убийство, тогда все его слуги, за исключением разве что Бетти, должны лгать, как библейский Анания[38]. Что ж, кое-что становится понятно. Допустим, дальше Гоуэн действовал четко по плану: сел на поезд в Эйре, а затем затаился в Лондоне и отращивает новую бороду. Кстати, наша гипотеза объясняет факт, кажущийся в любом другом случае очень странным. Почему, создав видимость случайного происшествия, он не стал отводить от себя подозрения, открыто показавшись в Керкубри.
— Разве вы не видите, — возразил Макферсон, — что данная гипотеза вообще ничего не объясняет? Внешность Гоуэна не соответствует описанию человека в сером костюме, который вез велосипед до Эйра. Она также не связывает между собой ни историю, которую Бетти рассказала Бантеру, ни закутанную личность, исчезнувшую из дома Гоуэна глухой ночью ни человека с кроличьим лицом в поезде, направляющемся из Касл-Дугласа в Лондон. И еще… Как насчет того неизвестного который стучал в дверь Кэмпбелла в полночь понедельника?
Паркер задумчиво потер подбородок…
— Да, дела с этим описанием обстоят странно, — согласился он. — Может быть, Гоуэн умудрился каким-то образом изменить внешность? Предположим, наклеил фальшивые усы. А показания девушки, как сказал Хэлкок, вполне могли оказаться в большей степени плодом ее воображения, чем реальностью. Гоуэн мог вернуться в Керкубри во вторник днем, вместо того чтобы ехать прямо в Лондон, хотя непонятно, зачем ему это было надо, да и письмо, посланное из «Муштабель», свидетельствует о том, что он был в среду в столице. А человек с кроличьим лицом может вообще к делу не относиться. И я склонен думать, что некто, стучащийся в дверь в полночь, был тоже не он.
— Но, — возразил инспектор, — почему кто-то, войдя в дом и застав Гоуэна рядом с мертвым телом, не явился в полицию, чтобы рассказать об этом?
— Возможно, гость приходил к Кэмпбеллу не просто так, — предположил Паркер. — Это могла быть, как вы уже заметили, леди. И все же, конечно, должен признать, что в этой истории много неясного. Думаю, нам лучше предполагать, что Гоуэн и человек с кроличьим лицом — разные люди, и искать и того и другого. Также необходимо выяснить, куда все-таки скрылся Гоуэн. И когда мы его найдем, полагаю, лучше этого человека не арестовывать, а просто задержать на том основании, что он может располагать полезной информацией. В конце концов, инспектор, мы даже не знаем точно, действительно ли именно он встретился с Кэмпбеллом на дороге. Есть и другие люди с черными бородами.
— Никакого другого художника с черной бородой у нас нет, — возразил Макферсон. — Ни одного во все графстве.
— А! Ну да, — кивнул Паркер. — Он же должен быть живописцем. Тогда конечно… Ладно, так или иначе, Гоуэна мы задержим.
Инспектор Макферсон горячо поблагодарил коллегу.
— А теперь об этом Фаррене, — продолжил Паркер. — Он тоже вам нужен? Я имею в виду, если его тело не покоится на дне рудника.
— Уверен, Фаррена тоже необходимо найти, — кивнул инспектор. — Многие слышали, как он грозился посчитаться с Кэмпбеллом. Кроме того, он исчез, что само по себе огорчительно для его семьи и друзей.
— Ваша правда. Хорошо, мы объявим Фаррена в розыск как пропавшего без вести, не имеет значения — похищенного или скрывшегося. Хуже от этого не будет. Но позволю высказать предположение, что вы сами его найдете где-нибудь там у себя. Так, кто у нас еще? Англичанин… Как, бишь, его имя? Уотерз! Что насчет него?
— Про Уотерза я уже забыл, — честно признался Макферсон. — Ума не приложу, как он может быть во всем этом замешан.
— Я тоже так думаю, — сказал Паркер. — Ладно, оставим его в покое. Да, и конечно, мы держим под наблюдением велосипед на Юстонском вокзале, ожидая, объявится ли такой дурак, что придет за ним. Пришлите кого-нибудь из своего округа для идентификации машины, а то вдруг это окажется вовсе не тот велосипед, а совершенно другой. С делами покончено? Что ж, после всех этих разговоров, думаю, стоит пойти и выпить по рюмочке. Кстати, вы случайно не знаете, в какую школу ходил Гоуэн? Нет? Ладно, неважно. Просто я подумал, что его имя могло бы обнаружиться в справочнике.
Инспектор Макферсон, однако, выглядел немного подавлениым.
— Что-то не так? — спросил его Паркер.
— Вы… — начал тот и затем сказал скороговоркой: — Если мы сами ничего в ближайшее время не выясним, я думаю, получите официальное уведомление от начальника полиции…
— О! — остановил инспектора из провинции Паркер. — Я не вижу в этом нужды. Вы не теряете времени даром и, как мне кажется, отлично справляетесь. Мы, со своей стороны, конечно, вам поможем — так же, как и вы помогли бы нам, если бы один из наших подопечных сбежал в Шотландию, Но полностью брать на себя руководство расследованием нам, безусловно, нет никакого смысла. Это дело, по моему мнению из тех, где местный человек имеет преимущества.
— Да, — вздохнул инспектор. — Но какая это нелегкая работа!
И Макферсон еще раз тяжело вздохнул.
Лорд Питер Уимзи
— Стрэтчен! — крикнул Питер.
Мистер Стрэтчен вздрогнул, да так резко, что чуть не рухнул вместе с холстом со скалистого берега в воду. Живописец примостился на гранитном склоне Каррика, и старательно прорисовывал детали острова Флит. Дул сильный ветер, чувствовалось приближение грозного шторма, что вместе создавало довольно любопытный облачный эффект над озером, сплошь покрытым рябью.
— О господи, Уимзи! — воскликнул Стрэтчен. — Как, скажите на милость, вы здесь оказались?
— Да так, просто проезжал мимо, — ответил Питер. — Свежий воздух и все такое.
Его светлость удобно устроился на каменном выступе с видом человека, который наконец нашел место, где может спокойно отдохнуть, покрепче надвинул шляпу на голову и вытащил трубку.
Стрэтчен нахмурился, хотя обычно не возражал против того, чтобы за его работой наблюдали. Уимзи продолжал неторопливо возиться со своим кисетом, казалось, совершенно замечая раскачивающихся деревьев и вспышек молний.
— Очень ветрено, не так ли? — сказал все-таки Стрэтчен после долгой паузы.
— Очень, — согласился Питер.
— Но дождя нет, — продолжил светскую беседу художник.
— Пока еще нет, — кивнул его светлость.
— Погода лучше, чем вчера, — заметил Стрэтчен, в тот же миг поняв, что сказал глупость.
Уимзи немедленно повернул голову и радостно ответил:
— Гораздо лучше. На самом деле, знаете, можно было подумать, что кто-то там, на небе, нарочно повернул кран, чтобы испортить наш пикник с рисованием.
— Ну, это слишком… — пробормотал живописец.
— Может, идея и странновата, — не согласился Питер, — но очень уж она запала мне в душу. Довольно мило, — лорд кивнул на картину. — Давно вы это пишете?
— Около часа.
— Вы используете такие большие кисти для того, чтобы добиться широких, размашистых мазков? Кэмпбелл, говорят, частенько работал мастихином… Это правда?
— Да.
— А с ним выходит быстрее?
38
В Новом Завете есть рассказ об Анании, члене христианской общины, пытавшимся обмануть апостола Петра, за что обманщик был наказан смертью.