Вечером нас бережно сняли мужские руки, следом на нас упали чулочки, прошуршало кружевом белое платье, и невесомо приземлилась фата. Что происходило в темноте, мы не знаем. Как бы ни старались рассмотреть, под таким ворохом одежды мы и со светом бы не справились. Нас разбудил стук в дверь гостиничного номера. Послышались гортанные торопливые голоса, потом крик Дуси, ее плач, уговаривающие интонации в голосе уже не жениха, а мужа, и стук закрывающейся двери. Дусины руки достали нас и стали заворачивать в фату, окропив напоследок слезами. Руками Петра мы были уложены в сундук.
История грубых башмаков
Нас выдали Дусе в темном бараке, за стенами которого дул холодный северный ветер, а с неба сыпалась ледяная крупка, секущая лицо и руки, прикрывающие ее большой живот. Мы месили грязь, медленно передвигаясь от барака к бараку для того, чтобы Дуся могла раздать еду из тяжелых ведер таким же серым женщинам, как и она. Потом мы стояли под кроватью, на которой лежала рожающая Дуся, и слышали первый плач девочки, названной в честь отца Александрой. Мы почти разваливались, когда проделали последний путь от барака до металлических ворот, продолжающихся колючей проволокой, где Дусю ждал ее старший брат Павел. Наша хозяйка хлюпала по грязному снегу, и мы чувствовали, как ей тяжело нести спящую девочку и небольшой узел, связанный из куска мешковины. Хмурый Павел, пряча слезы, взял Шурочку на руки и помог забраться в грузовик Дусе. В кабине она сняла нас, поменяв на красивые ботиночки на меху, которые вытащил из сверкающей глянцем коробки Павел. А нас брат Дуси завернул в мешковину, вытряхнув из нее нехитрый скарб хозяйки на сиденье машины. Потом мы оказались в сундуке рядом с другими свертками.
Нас по очереди извлекали на свет. Как рассказывали сандалики и валенки, у Дуси когда-то были нежные руки, но многие из нас в это с трудом верят. Все, что мы сейчас бережно храним в своих воспоминаниях - это руки Евдокии Васильевны: пусть морщинистые и с распухшими суставами, но такие ласковые. Она разворачивала тряпицы и гладила нас непослушными пальцами. Дусечка часто с нами разговаривала, иногда пела. В последний раз это было за неделю до того, как нас извлекли на свет руки молодой женщины, к чьему тихому дыханию мы прислушиваемся который час. Уснула, что ли?