— Что вы…. — еле выдавила из себя Линда, чуть не дернулась, чтобы оттолкнуть Василису, но побоялась. Не осмелилась.
— Ну нихрена себе, — капелька пота сорвалась с шеи Линды, прокатилась по правой груди, и соскользнула в соблазнительную ложбинку. Василиса бровь вскинула, не в силах оторваться от такого пикантного зрелища. — Вот это бидоны, — Василиса сдавила грудь Линды, Линда тихонько простонала. Так Василиса мяла ее, сжимала и разжимала, наслаждаясь игрой и мнимым изменением размеров. Линда покраснела, стиснула кулаки, но ничего не осмеливалась сделать. — Тяжело тебе будет с такими сиськами в кокпите сидеть. Правда. Даже приборные панели у коленей закроет. Как ты живешь-то вообще? Ух….
— Х…. Хватит. Пожалуйста, — с трудом вымолвила Линда и зажмурилась, боясь, что ее ударят.
— Не любишь, когда милая девушка трогает тебя за грудь? — ухмыльнулась Василиса. — А если я сделаю так?
Внезапно Василиса взяла, и медленно облизала левую грудь Линды, оставив влажный след. Все парни, кроме Алекса, пораженно расширили глаза.
Выражение лица Василисы обрело печальный вид. Перед ее мысленным взором вспыхнули белые стены больничного кабинета, она почувствовала стянутые на кистях крепежные ремни, услышала жужжание хирургической дрели у себя за затылком, увидела слепящий свет лампы, такой, какие обычно вешали над операционными столами. Цепкие руки врачей в резиновых перчатках сжимались на голенях. У одной из медсестер грудь была примерно такого же размера.
Из-за наплыва воспоминаний у Василисы за ухом заболел маленький шрам, периодически дававший о себе знать, как символ того, чего ей никак не удавалось вспомнить.
— Ладно, — Василиса отпустила грудь Линды, и та, в свою очередь, резко прожужжала молнией, сгорая от смущения. — Идем. Жрать. Получать форму. В учебный корпус вылетаем вечером.
Казалось, новость это должна была порадовать Алекса, ведь он с самого детства наблюдал, как сотни аэролетов «Воздушных асов» взмывали над посадочными площадками и улетали за пределы звукового барьера. Но теперь не было этих посадочных площадок. Не было Демьяна. Демьян рухнул под облака, вместе с детством и мечтами Алекса, которые теперь казались наивными. Умершими вместе с Валерианом, который жизнь ради Алекса положил.
Глупость.
Сейчас он рассматривал «Воздушных асов» только как инструмент личной мести и истребления. Мести, в которой не было места глупым мечтам и детским переживаниям. Пора было взрослеть. А мир взрослых был жестоким и циничным. Значит, чтобы выжить в нем, нужно было самому таким стать, подумал Алекс.
Дальше все происходило стремительно. Глупая, казавшаяся Алексу совершенно ненужной фотосессия, где с помощью фоторедактора убого и бритоголового призывника помещали на какой-нибудь воинственный фон с аэролетом. Вручали в руки учебный штурмовой излучатель, ставили на голографический проектор, и проектор рисовал трехмерного курсанта на нано-стекле, добавляя к голографии нужные элементы.
Алекс от этого мероприятия отказался. Оно задерживало его, задерживало очередь, и отнимало ценное время перед началом обучения. До похода в каптерку за формой удалось даже пару раз посетить столовую. Айрис, Данни, Алекс, Линда, Торрэн, и Райан сидели за одним столом, окруженные гомоном призывников и звоном стеклянной посуды, о которую постукивали металлические ложки.
Райан потреблял пищу медленно и методично, так, чтобы его крупное тело могло нормально ее усвоить. Странно, но казалось, ему совершенно плевать на вкус. Райан воткнул вилку в кусок засохшей рыбы, поместил ее в рот, и стал разжевывать чуть ли не с хрустом. Линда смотрела на это, скривилась, и плавно отодвинула тарелку в сторону, точно не желая передавать комплименты повару.
Торрэн жевал неохотно, больше ковыряясь вилкой в еде, чем поедая ее.
Алекс тоже ел как-то нехотя, но понимал, что для реализации планов нужны силы. Он неспеша пережевывал рыбу, и краем глаза заметил, как Линда и Торрэн взялись за руки, спрятав ладони под столом. Повинуясь внутреннему порыву, он взглянул на Айрис, на короткий миг испытав желание взять ее за руку, но оно тут же пропало. Айрис больше не казалась ему эпицентром всего. Не казалась доброй, светлой, и восхитительной, как раньше. Более того, былое тепло, возникавшее ранее при взгляде на нее, сменилось каким-то неприятным давлением в области солнечного сплетения.
Он отвернулся от Айрис и продолжил жевать. Ему было непонятно, какие чувства им овладевали, не мог найти им рационального объяснения. Раньше, если он оправдывал истерики Айрис, то сейчас понимал, что Валериан был прав. Она просто пользовалась Алексом, как хотела, а если он вдруг оступался или действовал в угоду своих интересов, то сразу же получал от нее порцию боли.