— Айрис! — в тумане раздался крик Алекса. — Я убью тебя, тварь!
Линда слышала крики, пристально вглядывалась в туман, и крепко вцепилась в руль, чтобы не потерять управление. Машину подбрасывало на ухабах и кочках, контролировать ее оказалось так же сложно, как и разъяренного быка. В салоне гремело.
— Айрис! — крик Алекса.
— Алекс, успокойся, прошу! — это Василиса.
— Да где же вы, звуковик бы вас побрал! — сердце Линды колотилось как копыто скаковой лошади, и от напряжения ей даже моргнуть не удавалось. Как бы ни обострились ее чувства, она не могла никого найти.
Раздался хлопок, похожий на взрыв, и мир перед глазами размылся. В ушах зазвенело, и Линда крепко обняла руль, когда ее с силой дернуло влево.
Машину занесло и закрутило, она скользила, выдирая траву буксовавшими колесами, и вырезая в земле цепочку из восьмерок. Линду бросало из стороны в сторону, железо в салоне гремело с такой силой, что собственные крики не доходили до ушей, растворяясь в страшном шуме аварии. Линду потянуло влево, будто она повисла на краю обрыва, и в боковом окне показалась земля.
Машина постояло на боку доли секунды, и со скрипом грохнулась на крышу. Битое стекло россыпью ударило в лицо Линды, она едва успела прикрыться ладонями, чтобы сохранить глаза. От скрежета металла сводило зубы. Линда свалилась спиной на потолок, простонала, и на секунду решила, что оказалась на том свете.
— Данни…. — обронила она, и выползла наружу через разбитое окно. — Придурок…. Куда ты побежал?! Я не хочу потерять тебя! Данни! Василиса! Где вы?!
Она ползла по мокрой траве, пачкала руки в грязи, и не могла подняться. Любая попытка встать отдавала ужасающей болью в груди, по которой растекалось что-то липкое и неприятно пахнущее. С ужасом Линда увидела крупный осколок лобового стекла в правой груди, который почти достал до сердца.
Если бы не ее внушительная грудь, осколок пронзил бы сердце, и теперь матушке природе можно было сказать спасибо.
Вытаскивать или не вытаскивать?
Линда растерялась, но, чувствуя в теле тяжесть инородного тела, схватилась за осколок и выдернула его, завизжав от ужаса. Боль вспыхнула неописуемая, до воплей и искр из глаз. Щеки Линды оросило капельками крови, и она со слезными стонами легла на бок, поджав под себя колени, и дрожа всем телом.
«Сдохну! — с ужасом думала Линда. — Сдохну от кровопотери!»
Но, к ее удивлению, боль степенно исчезла, а кровопотеря больше не ощущалась. Линда с непониманием посмотрела на окровавленные ладони, потом распахнула китель, увидев, как страшная и глубокая рана затянулась.
— Что за….
Пусть боль ушла, шок некоторое время мучил рассудок и рассеивал внимание. Линда не сразу заметила небо, синевшее в огромной дыре в облаках. Тумана больше не было, его чем-то разогнало, и оставалась только догадываться, чем. Линда чувствовала, что виной всему неожиданный всплеск силы Алекса.
Линда заметила сборище звуковиков, окруживших что-то на равнине недалеко от старого скрюченного дерева. Звуковики спокойно обходились без облачного конденсата, который, как говорили, им был нужен для дыхания. Они даже не выли. Мирно парили над землей, не проявляя агрессии, даже не источали ужасающей энергии.
Линда моргнула, и тут же отвесила челюсть от удивления, когда увидела, что на месте звуковиков парили мужчины и женщины, настолько прекрасные, что Линда глаза не могла от них оторвать. Кожа их была серой, как дождевые облака. Волосы реяли, и были смолянисто черными, состоящими из дыма, красиво клубились, но не теряли четкой формы. На лицах «Серых людей», как их назвала про себя Линда, белели маски, которые обнажали для питания звуковики.
Алекс трепетно, дрожащими зрачками, смотрел на чудесную женщину, чье лицо скрывалось за маской с рисунком цветка. Та самая маска, что была на звуковике, убившем Валериана.
Женщина провела по маске ладонью, и маска растворилась, обнажив спокойно лицо Софии. Правда, долго сохранять спокойствие она не смогла, и улыбнулась. Затем маски растворились и на остальных, и Алекс ошеломленно обнаружил рядом с Софией Валериана.
— П-папа? Мама? — дрожащим голосом молвил Алекс.
— Здравствуй, сын, — с улыбкой произнес Валериан.
— Папа! Мама! — вдруг Алекс заплакал, и бросился к Софии с Валерианом, от нежного чувства в душе растеряв былую твердость. Валериан и София заключили Алекса в объятиях. — Мама! Папа! Я думал, что вы мертвы!
Для Алекса воссоединение с родителями было большим счастьем. Он не отказывал себе в слезах, не пытался сдерживать светлых эмоций, и с трудом верил в происходящее. Даже если родители были лишь иллюзией, хотелось коснуться их снова.