— Возвращайся! Ты совсем!? — встревожился товарищ. — Нас под трибунал отправят!
— Помолчи, ссыкло, — презрительно ответил пилот. — Сиди, устав свой читай.
Легко быть смелым, когда тебя и противника разделяет высокий забор. Он создает твердое чувство безопасности, безнаказанности, но стоит забору исчезнуть — исчезнет и смелость, потому что теперь от кулака не спастись.
Пилот чувствовал себя в безопасности, и, когда провел аэролет сквозь прозрачную дымку барьера, заметил, что смелость решила остаться позади, в безопасной зоне. Гнусные воспоминания об атаке вызвали нервную дрожь в левой ладони, и лишь волевым усилием тремор удалось унять.
«Я не какое-нибудь ссыкло» — подумал пилот, вспоминая трусливого товарища. В желании доказать себе собственное бесстрашие он удалился от Дираксиса на приличное расстояние. Дираксис скрылся из вида, а облако стало напоминать гору.
— Куда ты улетел? — спросил товарищ дрожащим голосом. — Вернись! Там могут быть звуковики! Тебя же убьют!
— На то у меня и есть пушки с ракетами, — смело ответил пилот. — Чтобы защищаться!
Пилот пощелкал тумблерами, активировал систему ведения огня, и поднял блокировочную крышку кнопки «звук» на манипуляторе. Это помогло ему чувствовать себя увереннее.
Он пристально глядел на облако, прислушивался к мерному писку звуколокатора, но слышал только клекот турбин и гул несущего винта, рассекавшего холодный ночной воздух. В облаке ничего не могло быть. Пилот так сильно сконцентрировался на этой мысли, что не заметил, как на вспышках молний в облаке отпечатался огромный силуэт Грозового спрута.
Пилот успел испугаться, и нажать на кнопку пуска ракет. Ракеты с воем устремились вперед на реактивной тяге, и, оставив тонкий дымный след, скрылись в облаке.
Спрут обрушил на аэролет огромное щупальце, и взрыв на фоне толстой черной оболочки казался крохотным. Громыхнули акустические ракеты, спрут свирепо взвыл, и воздух дрогнул от оглушительности рева.
Тварь виднелась товарищу пилота издалека. Он побледнел, беззвучно зашевелил губами, и пытался говорить в гарнитуру.
— Д-диспетчер, ответьте борту 26.
— Диспетчер, борт 26, на связи. Что у вас?
— З…. З…. З…. — заикался товарищ, но не мог и слова выдохнуть от страха.
— Борт 26, да что у вас!? Хватит сопли жевать!
— Звуковики на севере! — в ужасе крикнул товарищ.
В диспетчерской стало шумно. Диспетчер бросил наушники на стол, и бросился к мониторам видеонаблюдения, оттолкнув сонного оператора, и тот едва ли не укатился на стуле прочь, успев схватиться за край стола.
— Хватит спать, кретины! — рявкнул диспетчер на всю диспетчерскую вышку. — Доклады, с-сука! Доклады где?! Куда вы смотрите?!
— Камеры видеонаблюдения зафиксировали одного…. Нет, двух противников! — крикнул оператор слева. — Передаю данные на главные мониторы!
— Молодец, Фарвелл! — в порыве энтузиазма диспетчер стукнул кулаком по спинке стула, и несчастный оператор дрогнул.
Стремительно и бодро диспетчер разглядывал мониторы, и совсем скоро энтузиазм сменился тихим испугом. Диспетчер медленно опустился в кресло, слушая тревожные оповещения системы. — Теперь-то нас врасплох не застанут!
Пять противников. Пять огромных черных силуэтов возвышались над облаками в тусклой зелени ночного видения.
— Пять, — обреченно протянул диспетчер. — Пять гигантов…. Немедленно доложить господину Фарвеллу! Быстро!
— Есть! — ответил оператор, которого диспетчер толкал.
***
Фарвелл шагал по коридору поместья Ривза вместе с бойцами из личной охраны. Крепкие мордовороты, волевые лица, каменные взгляды, вызывавшие внутри трепещущее чувство восторга и страха, кулаки, способные проломить стены. Солдаты Ривза тоже отличались физической подготовкой, но при виде личной свиты Фарвелла нервно глотали.
Фарвелл оставил свиту у входа в кабинет, вежливо постучал в дверь, и распахнул ее, не дожидаясь ответа. Ривз подскочил на стуле, и торопливо пустил руки под стол, прожужжав ширинкой. Непонятно, чем он занимался, но испарина на его лысине еще не высохла.
Благо, Фарвелл закрыл за собой дверь, ведь случилось внезапное. Из-под стола вылезла Ирма. Она равнодушно вытерла ладонью с губ что-то прозрачное и липкое. Волосы у нее были растрепанные, рубашка расстегнута и приспущена на плечи. Груди Ирмы, покрытые красивой россыпью веснушек, прижимало друг к другу элегантным кружевным лифчиком. Вид у нее был сексуальный. Фарвелл отвел глаза в благородном порыве, считая, что ему не пристало разглядывать полуобнаженных подростков.