Ты почему не думаешь о людях?
— Матвей! — позвала Любовь Андреевна. — Пойди сюда!
Матвей приблизился.
— Где ты был?
— Сидел вон там. — Он неопределённо мотнул головой. — Недалеко….
— Сядь. Мне надо с тобой потолковать.
Нехотя Матвей присел на другой конец скамейки.
— За Соню директор меня уже ругал, — сообщил он. — В своём кабинете.
— Знаю. И что же Сергей Петрович тебе сказал?
— Что были когда-то рыцари. Теперь рыцарей нет. Но всё равно… Хорошие люди и теперь не кидаются на женщин… с кулаками.
— Вот-вот!
— Очень жаль, что Соня девчонка, — угрюмо сказал Матвей.
— А за то, что она плакала и кричала, когда ты её бил, за то, что ей было больно, тебе её не жалко?
— Нет, — честно признался Матвей. Потом спросил: — Это что — золотник?
— Такая часть в машинах, в насосах. И ещё старинная мера веса, вроде грамма.
— А лот что такое?
— Тоже старая мера веса. Кажется, лот равен трём золотникам, но я не уверена. Да и, кроме того, лот ведь это прибор для измерения глубины моря. Что это тебя лоты и золотники заинтересовали?
— Так…
Помолчали.
— Матвей, — негромко и задумчиво сказала Любовь Андреевна. — Ты почему не думаешь о людях?
— О каких людях?
— О Моторове и Гуськове, например. Разве они не люди?
— Они четвероклассники, — неопределённо ответил Матвей.
— Да, оба эти человека, Гуськов и Моторов, учатся в четвёртом классе. И, как каждому человеку, им необходимо самим научиться делать всякое дело. Например, решать задачи…
Матвей густо покраснел.
— Я только два разика… Они говорили: пожалуйста! И ещё: слабо́ тебе решить…
— А они тебе не говорили, что именно эти задачи учительница велела им непременно решить самим?
— Я обещал никому не говорить, что я им решал, — пробормотал Матвей. — Это председатель их отряда нас… застукал.
— Эх, Матвейка, Матвейка! Ради удовольствия решить задачу ты готов подчиниться любому лентяю, пуститься на обман. Ты обещал им не говорить. Но ведь ещё прежде ты обещал мне не решать задачи ребятам, которые просят тебя об этом тайком. Нехорошо так лукавить. А вообще твоё поведение, знаешь, как называется?
— Как?
— Эгоизм. Тебе нравится решать задачи — и всё. Ты исполняешь свое желание, а о других не думаешь. Я тебя просила объяснить Воронкову решение примеров. А ты что сделал? Продиктовал ему десять примеров: и те, что заданы, и те, что не заданы. Вместе с решением. Он аккуратненько записал, а решить их не умеет.
— Потому что он всё равно не понимает. Я ему объяснял, а у него выходит от сорока шести отнять семнадцать вместо двадцати девяти — двадцать один. Тогда я продиктовал. Он пишет красиво.
— Ну хорошо, оставим арифметику… Послушай, Матвейка, ты думаешь, что только одному тебе бывает грустно и тоскливо? А вот у Сони Кривинской папы нет, а мама часто болеет. А сейчас даже в больницу её положили. Ведь Соня тревожится о своей маме… — Выражение лица стало у Матвея беспокойное и вместе с тем упрямое. — А Тамара Русланова всю неделю очень скучает и без мамы с папой и без сестрёнок. Папа у неё инвалид, им нелегко живётся, школа от них далеко, поэтому Тамара учится в интернате.
— А сестрёнки?
— Одна в детсаду, другая в яслях, мама много работает. Тамара скучает без родных, но смотри, как она со всеми ласкова, как старается обо всех позаботиться, а по субботам и воскресеньям много помогает маме. У Славы Гордеенко тоже дома не всё благополучно… Да у всех какие-нибудь трудности. Однако все ребята веселы, играют, дружат между собой, никто носа не вешает. Кстати, ты вот любишь математику. Но ведь настоящие математики и математику-то любят не для самих себя, а для людей.
— Как это — математику для людей?
— А так, что с помощью математики и физики учёные приносят огромную пользу людям. Не будь у нас замечательных математиков, не было бы и спутников…
У Матвея загорелись глаза.
— Ни Гагарин, ни Титов не полетели бы на ракетах в космос! — перебил он и от волнения заболтал ногами. — Ведь ракеты построены по точным-преточным расчётам, папа мне рассказывал. Если допустить ошибку, то ракета не взлетит. И не приземлится куда надо.
— Верно, милый, — радуясь его оживлению, сказала Любовь Андреевна. — Так подумай сам, разве можно быть эгоистом и только для одного себя любить математику? А знаешь, я даже думаю, что у эгоиста, у человека, который не думает о других людях, и хорошие ракеты не получатся.