Матвей растерянно заморгал. Потом плотно сжал губы и задумался.
Любовь Андреевна протянула руку и слегка пригладила спутанные вихры мальчика. Матвей дёрнулся в сторону.
«Вот чертёнок! Тебя и не приласкаешь», — подумала воспитательница.
— Поиграл бы ты с ребятами, — посоветовала она. — Вон как ловко Слава ловит мяч.
— Костя ещё ловчее, — сказал Матвей.
Он пошёл к играющим. Любовь Андреевна видела, как, проходя мимо девочек, Матвей замедлил шаги, искоса поглядывая на Соню.
Загадочная записка
Сидя на толстом суку кедра, Миша Вяхирев обозревал окрестности. Другой пограничник-разведчик Саша Попов, тоже пятиклассник, крадучись, расхаживал внизу под деревьями. Зоной его наблюдения были ближние дороги и тропы-аллеи, ведущие к интернату. Изредка Миша поглядывал, как Саша, часто пригибаясь, осторожно снуёт между кустами, шастает, будто заяц, с одной стороны «тракта» на другую.
Кедр был высокий. Миша взобрался на самый последний из толстых суков, над ним росли уже тонкие ветки. Наблюдательный пункт был отличный. Мише открывалось шоссе, домики посёлка вдали. Необъятное, синее, простиралось море. По морю гуляли белые барашки. Сильно качало катер, казавшийся отсюда игрушечным. Дул южный ветер.
Миша напряжённо вглядывался в катившийся по шоссе автобус. Не соскочит ли с него подозрительный человек и не кинется ли прятаться в прибрежных скалах?
— У-у-ху-ху-ху!
От неожиданности Миша вздрогнул и чуть не свалился со своего наблюдательного пункта. Вцепился в сук обеими руками. Что случилось с Сашкой? Крик филина — сигнал тревоги — они условились подавать лишь в самых крайних случаях. Миша посмотрел вниз.
Саша стоял посреди аллеи и размахивал флажками. Торопливо вытащил Миша из кармана свои палочки с привязанными к ним тряпочками, приготовился отвечать.
Директор Сергей Петрович обучал шестиклассников азбуке Морзе, показывал им, как вязать морские узлы. В будущем году обещали организовать в интернате кружок юных моряков. Заниматься с ребятами станет моряк из Ялтинского клуба моряков. Они и плавать будут на вёслах и на моторке. А потом самых способных, может быть, примут в школу юнг. Конечно, не девчонок. Тех не возьмут, как бы ни просились.
Пятиклассников Сергей Петрович сигнализации и морским узлам не учил, но и не прогонял их — лишь бы не мешали. Тихо сидеть в сторонке разрешалось. Многие пятиклассники смотрели из-под кустов, как занимаются шестиклассники, и тоже уже знали азбуку Морзе.
Что такое говорит Саша?
Одна его рука с флажком наискосок поднята вверх, другая опущена. Ага! Это буква «м». Вторая буква, без сомнения, «а».
Метались флажки в Сашиных руках. На своём суку Миша даже вспотел, стараясь всё понять. Шептал по мере того, как появлялись сигналы:
— М… а… р… и… с… к… а…
«Мариска? Какая Мариска?»
Он прислонился спиной к стволу, сцепил под суком ноги для устойчивости и живо просигналил в ответ:
— Н-е п-о-й-м-у.
Сашка топнул ногой от нетерпенья, завертел флажками. И опять вышло:
— М-а-р-и-с-к-а. — А дальше: — К-о-т.
«Кота, что ли, увидел? — подумал Миша. — Ну, и что? Кот не подозрительная личность».
Он не выдержал и, нарушив все правила, подал сигнал «голосом», попросту заорал во всю мочь:
— Какая такая Мариска? А кот на кой тебе сдался?
Сашино лицо выразило крайнее недоумение.
— Сам ты Мариска! — закричал он, — тут шифр! Подброшен! Че-пе! Мариска! Кот!.. Осёл!
Миша был возмущён этими криками, но всё-таки просигналил наспех:
— И-д-у к т-е-б-е.
Затем проворно спустился с кедра и подбежал к Саше.
— Это кто осёл? — спросил он грозно и сжал кулаки.
— А ты чего про какую-то Мариску? — захныкал Саша. — Вот! Погляди! — Он показал зажатый в руке обрывок бумаги.
— Что это? Дай-ка! — Миша протянул руку.
Саша отступил:
— Моя записка! Я нашёл! С кодом!
— Записка?! A-а, вот что ты сигналил!
Так ты в первой букве должен был правую руку горизонтально держать, а ты её опустил. Вместо «з» просигналил «м». А когда «п» — вместо правой левую руку поднял, и получилось у тебя «р». Осёл-то кто-то другой! Ну, живо! Докладывай по всей форме!
Саша вытянулся, встал по стойке «смирно» и отчеканил:
— Товарищ командир, на данной пересечённой местности мною обнаружена неизвестная бумага с непонятными записями. Подозреваю шифр-код!
Он торжественно подал Мише смятый обрывок бумаги.