Давно уже Окуньки не затыкали уши, когда им делали замечание, и хотя пятёрки получали редко, но и двойки исчезли из их тетрадей. «Твёрдые» тройки, иногда четвёрки стояли теперь в журнале против фамилий близнецов. Неблестящие отметки. Но, вспоминая время, когда Окуньки сидели в классе безучастными олухами, да ещё с заткнутыми ушами, Антонина Васильевна очень радовалась этим тройкам. И нередко хвалила близнецов. Непривычно и приятно было Вове и Вите Окуньковым слышать похвалы.
Жить Окунькам стало гораздо лучше и веселее. Оказывается, вести себя, как другие ребята — слушать на уроках, считать, писать и особенно читать — интереснее и несравненно легче, чем всё делать наперекор. Не приходится всё время быть начеку, чтобы немедленно сделать не так, как тебе велят, а наоборот. Вдобавок все — даже записные лентяи — часто над ними смеялись, смотрели на них с удивлением, как на каких-то ненормальных, а девочки и с жалостью. Лишь первое время ребят забавляли проделки близнецов, а потом всем надоела их молчаливая война с учительницей.
Казалось, не полтора месяца назад, а когда-то очень давно Окуньки впервые ушли из интерната вместе с дядей Миколой. Дело было так.
Неохотно плелись Окуньки следом за садовником-кочегаром. Насупившись, поглядывали недоверчиво.
Пройдя немного, Окуньков Вова процедил сквозь зубы:
— Зачем мы идём?
— Идём зачем? — как перевернутое эхо, процедил Окуньков Витя.
Дядя Микола к ним обернулся и ответил спокойно:
— А затем, что зажарит вас моя старуха. В сметане. Давно я жареных окуней не ел.
Скупо, краем рта улыбнулись Окуньки: мол, мы не дошколята, чтобы нас такими глупостями стращать.
Дядя Микола воззрился на них с удивлением:
— Не верите? — Он даже по колену себя стукнул: — Не верят глупые хлопцы, скажи на милость! Ну, так слухайте! Моя старуха, Домна Ивановна, така грозна бабка, шо тильки держись! И съем я вас, как вечерять сяду, в сухарях и сметане. Йисть буду я, а стряпать вас то вона буде. Так-то!
Чуть-чуть хихикнули Окуньки и сразу нахмурились, напустили на себя полное безразличие. Так, с каменными лицами, и вошли они вслед за дядей Миколой в небольшой садик. В глубине садика, между персиковыми, абрикосовыми, вишнёвыми и сливовыми деревцами стоял домик под черепичной крышей.
Едва лязгнула калитка, на крыльцо вышла полная моложавая старуха в белой косынке и в цветном длинном переднике. Всё лицо её с загорелыми, тугими, почти без морщин щеками расплылось в улыбке.
— Это что же за хлопчиков таких славных ты привёл, Микола? — спросила она певуче.
— Прикидается ласковой, — шепнул старик близнецам. — Як та самая баба яга, что Ваню зажарить схотела.
Громко он сказал, сурово сдвигая брови:
— Славны воны, чи не славны, це большой вопрос! И треба в этом вопросе разобраться по пунктам, А ну, геть у хату!
Не успели Окуньки опомниться, как они уже сидели на табуретках в чистой кухоньке возле стола. Руки у обоих были вымыты. Перед каждым в тарелке благоухал борщ.
— Мы обедали, — сказал Окуньков Вова.
— Обедали мы, — сказал Окуньков Витя. — В интернате.
— А до того, кто обедал, кто нет, нашей Домне Ивановне дела нету, — с аппетитом принимаясь за борщ, заявил дядя Микола. — Бо насчёт кормёжки вона дэспот и никуды не денешься. Вот накормит, а потом… гм-гм!.. к ужину это самце и воспоследует…
Всё тучное тело Домны Ивановны заколыхалось от смеха.
— Уже что-то выдумал! Начал загадки загадывать. Вовочка, я тебе укропчику забыла насыпать, сам возьми вон с блюдца.
Близнецы переглянулись, поражённые. Укропа не было именно в Вовкиной Тарелке, в тарелке у Вити зелёные стебельки плавали. Как узнала жена дяди Миколы, который из них Вова? Конечно, отводя их к рукомойнику и подавая полотенце, она спросила их имена, но…
«Случайно назвала правильно», — про себя решили Окуньки и стали есть хмуро, но с удовольствием: уж очень вкусен был украинский борщ.
После обеда дядя Микола уселся столярничать. Он мастерил полочку.
— Бо у моей старухи везде полочки понатыканы, так нехай ещё будет!
Вова стал смотреть, как старик работает, а Витя подошёл к радиоприёмнику и со всех стороннего разглядывал, не решаясь прикоснуться.
— А ты, Витенька, включи, если умеешь, — сказала Домна Ивановна, вытиравшая посуду.
Близнецы в упор посмотрели вопросительно друг на друга. С одного взгляда каждый понял замысел брата. Они встали рядом, потом сели на оттоманку, немного погодя переменились местами — они нарочно «перепутались». Но это не помогло.