Матвей запомнил, что девочку зовут Стешей и что учится она в пятом классе. В столовую они ходили в разные смены, а где пятый класс, он не знал. Противная девчонка! Зачем же она обманула его? Обещала показать какой-то «чикот» и не показывает!
Безразличным тоном Матвей спросил маленького Воронкова:
— Ты никогда не видел чикот? Говорят, интересная штука. Но я как-то забыл, что это такое?
Воронков заморгал.
— В жисть не слыхал такого слова. Может, это какая-нибудь порода слона?
— Сам ты слон! — Матвей с досадой отошёл от Воронкова.
К такому глупенькому не стоило и обращаться. Ведь если бы у девочки из пятого класса был слон, об этом знал бы не только весь интернат, а, наверно, весь Крым.
Нигде Стеша Матвею не попадалась. И неудивительно. Ребят в интернате много. Целый день все чем-нибудь заняты. Каждый класс — своими делами.
Пионеры устраивают сборы. Случается, уходят куда-нибудь. На экскурсии, может. Кто знает. У старших ребят другая, более сложная жизнь. Первый и второй классы в этой жизни участия не принимают. Впрочем, и третий класс не принимает.
С третьим классом вообще случилась «оказия», как сказала ночная няня. Матвей решил, что «оказия» — это слово для обозначения карантина. Можно сказать «карантин», а можно — «оказия».
Дело в том, что в третьем классе один мальчик заболел скарлатиной. Теперь третьеклассники гуляли отдельно, вдали от всех, их позже всех приводили и в класс, и в столовую, и в спальни. Когда они проходили по коридору, то другим ребятам не позволяли к ним приближаться. Издали некоторые третьеклассники показывали язык, дразнились, очевидно, гордясь своей «оказией».
Найти сразу человека из другого класса и так-то было не просто. А тут ещё и Любовь Андреевна заболела. Не скарлатиной, на «оказию» её не посадили, но всё равно в интернат она не пришла. Учительница Антонина Васильевна задержалась с ними после уроков, сама отвела их в столовую. Когда второклассники готовили уроки, за ними присматривала чужая воспитательница, кажется, из четвёртого класса.
А к концу «самоподготовки» к ним в класс вдруг прибежала шестиклассница Тоня. Эта длинноногая девица, почти такая же вертлявая, как Митька Лихов, объявила:
— Я член учкома и пока буду за вами присматривать. Ну-ка, живо построиться!
На площадке перед интернатом Тоня ни с того ни с сего заставила их делать зарядку. И при этом громко командовала:
— И раз! И два! И три!
Наверно, ей показалось, что она на уроке пения руководит хором. От неожиданности её слушались даже Окуньки.
Когда они закончили зарядку небольшой маршировкой. Тоня милостиво разрешила:
— А теперь играйте! Играйте, малыши, а я немножко почитаю.
Она уселась на скамейку под олеандром с книжкой в руках. Но стоило кому-нибудь из второклассников отбежать за угол здания или в одну из аллей, как Тоня вскакивала, ястребом бросалась на того, кто посмел хотя бы на секунду скрыться с её глаз, и притаскивала нарушителя обратно на открытое место. Если кто сопротивлялся, Тоня прикрикивала:
— Поартачься у меня! Я член учкома!
При Любови Андреевне Матвей отставал, уходил в сторону, а то и совсем убегал. Ему часто удавалось побродить одному.
Сейчас уйти и поискать Стешу было ему просто необходимо. Но при первой же попытке улизнуть Тоня за рукав извлекла его из кустов жимолости, куда Матвей углубился, чтобы потом незаметно исчезнуть.
— Это ещё что? — закричала она. — Изволь играть на виду! И только посмей не слушаться!
Весь красный от обиды, Матвей так и остался стоять у кустов с низко опущенной головой, сжав губы, чтобы не заплакать.
И он был очень рад, что никто на него не смотрел, потому что все глядели на Лихова.
Лихов влез на грецкий орех, почти на самую верхушку, и закричал оттуда:
— Ой, член учкома, я, кажется, убежал!
— Слезай сейчас же! — крикнула Тоня, отбегая от Матвея.
Но Лихов кривлялся в ветвях, как обезьяна, корчил рожи, размахивал руками, а слезать и не думал. Ребята смеялись ужимкам Лихова.
— Сломаешь ногу — я не отвечаю! — задрав голову, сердито заявила Тоня.
С гордым видом она уселась на скамейку и открыла книгу. Однако через две-три минуты захлопнула её и вскочила, беспокойно оглядываясь:
— Что такое? Мальчишек вроде стало меньше?
Ещё бы не меньше! Пятеро мальчиков притаились за толстым стволом ореха и там хихикали, а Воронков спрятался под скамейкой — он как раз там уместился.