— А кто у нас, кстати, мама? — спросила я нарочито серьезно.
— Мама у нас владелица художественной галереи.
— Да ты что! — Я всплеснула руками. — Кажется, я согласна быть твоей девушкой. У меня тут как раз куча картин завалялась, покажем маме, когда будешь представлять меня семье?
— Какая расчетливая девочка! — восхитился Богдан. — Люблю таких. Впрочем, ты не волнуйся: картины твои я и без маминой помощи пристрою. Но сначала ты должна сделать одну вещь.
— Какую?
— Тебе нужно сказать, что ты тоже ко мне неравнодушна.
— Так и есть.
— Что?
— Неравнодушна.
— Подожди, — Богдан покачал головой. — По-моему, прозвучало недостаточно убедительно.
— Разве? — удивилась я.
— Отвечаю. Попробуй еще раз.
— Ты мне нравишься, — тоном примерной девочки произнесла я.
— Как сказал бы Станиславский, не верю! — Черти в глазах Богдана не просто отплясывали, а устроили настоящее «Евровидение».
— Ну правда нравишься. Может, я даже в тебя… немножечко влюбилась. Самую малость.
Он с видом эксперта потер подбородок.
— Неплохо, Лиза, неплохо. Но все равно хотелось бы большей экспрессии.
— Думаешь, ты звучал более убедительно? — Я легонько хлопнула его по груди.
— Конечно! В отличие от тебя я репетировал не один день.
— Я потом тоже потренируюсь, и будет лучше получаться.
— Обещаешь?
— Клянусь! Клянусь твоей бабушкой старой закалки!