Малый камешек взял Искендер, — и во тьме
Скрылся ангел, как образ, мелькнувший в уме.
Взор вперяя во мрак, торопился Великий,
И сжималось усталое сердце Владыки.
И услышал он голос, гудящий во мгле:
«Все указано смертным на бренной земле.
Искендер к роднику не допущен был роком.
Ключ бессмертия Хызру дался ненароком.
Искендер безнадежно взирает во тьму.
Хызру тьма не преграда. Все ясно ему.
Над халвой у печи гнутся многие люди,
Но халву — одному преподносят на блюде».
Голос новый: «Румийцы! Взгляните окрест:
Мелких камешков россыпь — богатство сих мест!
Кто возьмет этих камешков, горько застонет;
Еще горше застонет, кто вовсе не тронет».
Драгоценною галькой, под пологом тьмы,
Много воинов смело набили сумы.
Всех чудес вещей тьмы я открыть не во власти:
Я ведь вам и десятой не высказал части.
Звука страшной трубы я для вас не явил,—
И пред вами во тьме не предстал Исрафил.[443]
Дал рассказчик другой этим копям начало.
К ним опять приступать никому не пристало.
Не сумев из ключа светлых струй зачерпнуть,
Царь к источнику света направил свой путь.
И, покорствуя воле великой и строгой,
Шло румийское войско обратной дорогой.
Прежний путь без труда довелось им найти;
Был указчик у них на обратном пути:
Сорок дней за собой их вела кобылица,
И редеющей тьмы показалась граница.
И возник из-за туч блеск отрадных лучей.
Царь, ключа не найдя, пролил слезный ручей.
Он за чуждым бежал. Все мы ведаем сами:
Лишь свое отыскать нам дано небесами.
Что радеть нам о счастье, ища свой удел,
Не всегда ль наш удел сам о смертных радел?
Ты не сей для себя: ведь благого удела
Мы не знаем конца, мы не видим предела.
Те, что были пред нами — сажали сады,
Мы, пришедшие следом, вкушаем плоды.
Нам на благо пошли миновавших раденья,
Для грядущих должны мы творить насажденья.
Посмотри, как посевы повсюду взошли!
Друг для друга мы сеем на нивах земли.
Искендер узнает о таинственном городе
Виночерпий, отрадного дай мне вина!
В чаше юность минувшая людям видна.
Может статься, пригубя вина огневого,
Молодой, свою долю увижу я снова.
* * *
Стало счастье вождем Искендеру в пути,
Смог из мрака тогда Искендер изойти.
Кобылица, стремясь к жеребенку упрямо,
По дороге надежной вела его прямо.
И туда, где скитальчества начал он день,
Он вернулся, покинув суровую сень.
По указу всевышнего мрака порфиру
Он отбросил, и вышел он к светлому миру.
И к войскам возвратился, доспехом блестя,
Тот, кто мнил возвратиться, родник обретя.
Но, вернувшись ни с чем, превозмог он томленье:
Все дает нам, он ведал, небес повеленье.
Ведь и то хорошо, что во мраке, о царь,
Ты не умер, как мрет бессловесная тварь.
Для чего огорчаться при бедствии? Вскоре,
Может быть, испытаешь ты большее горе.
Лучше в знойных песках длить мучительный путь,
Чем в пучине бушующей вмиг утонуть.
Хоть ты боль головы пересилить не в воле,—
Меч, вонзившийся в голову, тягостен боле.
Много бед на земле в тяжких днях суеты,
Только крепкой душою их вытерпишь ты.
Те бойцы, что вернулись из области ночи
С тяжким грузом, раскрыли восторженно очи:
Не песок наполнял их тугие сумы,
А багряные лалы из области Тьмы.
вернуться
443