И сказал проводник: «Шли путем благодарным:
Стал песок серебром, серебром лучезарным.
Только в меру возьми ты добычу пути,
Чтоб верблюды могли без натуги идти.
Ты о кладе молчи, иль, добычею многой
Поживившись, бойцы утомятся дорогой».
Но в обозе царя золотого добра
Преизбыток. Не нужно царю серебра.
Все же страсть полновластней всех доводов строгих —
Серебром нагрузил он верблюдов немногих…
Словно ветер, с неделю летел шаханшах
Все вперед, не вздымая дорогою прах.
Без пылинки одежды на воинах были.
Серебро не давало взлетающей пыли.
Шли вперед. Становился все тягостней путь:
Вся земля — серебро, воды — чистая ртуть.
Нет, нельзя отдохнуть на серебряном ложе,
Припадать жадным ртом к тяжкой ртути негоже.
Люди — в черной тоске, и тоска их остра.
В их очах почернел весь простор серебра.
Сладко били ключи, но порою немало
В их кипенье сверкающем ртути сверкало.
Если тихо, спокойно лежала вода,
Никому эта ртуть не чинила вреда.
Все лобзали тогда вод прозрачную ризу,
Влага сверху была, ртуть подвижная — снизу.
Но когда возмущенный крутился поток,
Был он жаждущим смертным уж больше не впрок.
Воин, смело вкушавший опасную влагу,
Умирал. На погибель являл он отвагу.
Прозвучало тогда повеленье царя:
«Осмотрительно пить, лютой жаждой горя.
Так внимательно черпать из чаши природы,
Чтоб недвижными были подвижные воды».
Целый месяц пути! Погребли в эти дни
Многих сильных: от жажды погибли они.
И прошли весь ковер серебристый, — и взорам
Вдруг представился край плодородный, в котором
Зачернела земля, все сердца утоля.
Существам земнородным отрадна земля.
Словно солнце, блестел край пленительный, в коем
Вся окрестность блаженным дышала покоем.
Но на самой вершине высокой горы
Под лазурью небес голубели шатры,
И взирающих ужас объял небывалый:
Опирались шатры на отвесные скалы.
Правоверные жили в лазурных шатрах,
Но пророка не знали[469] на этих горах.
Мудрым людям одним откровением бога
К постижению бога открылась дорога.
Искендера узрев, свой приветствуя рок,
Вмиг постигли они: к ним явился пророк.
И открыли сердца, чтоб его указанья
Воспринять и проникнуться радостью знанья.
Искендер им открыл правой веры врата
И вручил им дары. Растворили уста
Воспринявшие веру и просьбой большою
Отягчили царя с милосердной душою:
«Милосердный и щедрый, будь милостив к нам,—
К просветленным своим и покорным сынам.
За грядой этих гор, за грядою высокой
Страшный край растянулся равниной широкой.
Там народ по названью яджудж[470]. Словно мы,
Он породы людской, но исчадием тьмы
Ты сочтешь его сам. Словно волки, когтисты
Эти дивы, свирепы они и плечисты.
Их тела в волосах от макушки до пят,
Все лицо в волосах. Эти джинны вопят
И рычат, рвут зубами и режут клыками.
Их косматые лапы не схожи с руками.
На врагов они толпами яростно мчат.
Их алмазные когти пронзают булат.
Только спят да едят сонмы всех этих злобных.
Каждый тысячу там порождает подобных.
Есть растенье у мерзких, его семена
Горше перца, и в них зарождение сна.
К семенам этим страсть в каждом дышит яджудже;
Их проглотят — и в дреме повалятся тут же.
Если месяца льются начальные дни,
Словно черви, в волненье приходят они.
вернуться
469
вернуться
470