Выбрать главу
Не запела в саду ни единая птица. Ты согдийскую птицу заставь пробудиться.[473]
* * *
Ветра осени шумный послышался взмах. Все пошло по-иному в увядших садах.
Пропадало роскошество каждого сада. Каждой розы прекрасной погасла лампада.
По краям ручейков пожелтела трава. Все упали плоды, вся опала листва.
На ветвях запылало то пламя, в котором Вся сожглась пестрота, столь приятная взорам.
Бродит много дихкан, о базарах тужа, Все замкнули калитки садов сторожа.
В водоемы Хосроев текущие воды Уж застыли от холода злой непогоды.
Без воды и плодов нет отрады в садах. Глина старых оград рассыпается в прах.
Где же кравчий с вином? Где же сладость и ласки? Все мертво, в мертвый сад зверь войдет без опаски.
Смолк пернатых язык. И, вонзаясь в стопы Быстроногих ветров, обнажились шипы.
Где же те, что в саду отдыхали, бывало? Поклонявшихся розам в долинах не стало.
С солнца Золото стер непостижный терпуг, Стали воды в ручьях как недвижный терпуг.
Нет красавиц в садах; их спугнули морозы. Соловьи улетели, осыпались розы.
Заклеймили шипы каждый розовый куст. Где и песни и чанг? Сад безмолвен и пуст.
И завяло — увы! — в эти дни листопада Древо дивное — гордость подлунного сада.
Искендер-кипарис был здоровья лишен, Щедро тратил здоровье в скитальчествах он.
Стужа в мире, и грудь Повелителя — в стуже. Мир он ведал, и все ж вновь он влекся к нему же.
Ослабел полновластья приманчивый зов, И к нему невнимательный стал нездоров.
Долго птица над миром царила, но крылья Обломились! Подняться? Напрасны усилья!
Где тюльпаны ланит? Стройный тополя стан? В когти сокола злого попался фазан.
Войсковые врачи, — а порой и вельможа,— Днем и ночью сидели у царского ложа.
Берегли светоч мощного царства они, Составляли в тревоге лекарства они,
В стуке сердца и в колбах разгадку искали. Но уж звали недужного темные дали.
И в назначенном снадобье будет ли прок, Коль пришел расставанья назначенный срок?
Вновь пытали врачи все целебные травы, Но душа вырывалась из тесной оправы.
И лужайки никто уж не смог бы найти, Где бы странник сумел отдохнуть на пути.
Если боль и страданье содействуют смерти, Это — воля судьбы благодетельной, верьте.
Горло смертному жмет столь неистово рок, Что торопит измученный гибели срок.
Каждый врач размышлял об ознобе, о боли, Но ведь врач ведал то, что он ведал, — не боле.
Ведь лампаде, когда жизни канул и след, Даже масло и то причинило бы вред.
«Ведь больные плоды — слову мудрых я внемлю — Чуть притронутся к ним — упадают на землю».
Исцеленье несет многим страждущим врач, Но, леча обреченных, не знает удач!
В девять сфер устремляющий мудрые взоры Стал на них наводить звездочетов приборы.
Он померкшей нашел основную звезду. Звезды счастья ушли: все вещало беду.
То сплетение звезд, что так дивно блистало, К гороскопу царя благосклонным не стало.
Увидав, как черта вещих знаков течет, Побледнел и от страха застыл звездочет.
В руки зеркало взял Повелитель, желая Поглядеть, что свершила судьба его злая.
Он узрел худобу. Он узрел, что, спеша К краю мира, от плоти бежала душа.
Стыла медленно кровь, стало немощным тело. Изогнуть кипарис что, скажи, захотело?
Дух из тела бежал, в тьму недужного мча. Царь заплакал, как плачет, сгорая, свеча.
вернуться

473

Музыкант… Ты согдийскую птицу заставь пробудиться… — Согд — район Самарканда — славился лучшими музыкальными инструментами.