— Да.
Мы идем вдоль коридора, проходя мимо каталок, инвалидных кресел и капельниц. Докторов и медсестер.
— Также в палаты были поставлены новые кресла.
— Очень хорошо, — произносит Тобиас, бросив взгляд на часы.
Престон похлопывает рукой по моей и сжимает ее. Я поднимаю на него глаза и вижу, что он улыбается. Я чувствую себя погруженной в водоворот каких-то событий, который затягивает меня словно в черную дыру, потому что пока ничего из происходящего не имеет смысла, но я боюсь, что скоро все обретет значение.
Блэр останавливается и проводит бейджиком по сканеру. Раздается звон, и механизм приходит в действие, открывая двери. Девушка сразу же указывает на чистейшую стальную раковину.
— Помойте руки, — обращается она к нам, открывая дверцу углового шкафчика у стены, и доставая бледно-желтые халаты, маски и перчатки. После того как мы заканчиваем, она протягивает нам спецодежду, и мы надеваем ее. Мое сердцебиение медленно набирает скорость. Мне хочется спросить, зачем все это, но я не могу.
— Никто из вас не болеет? — спрашивает Блэр.
Я качаю головой, а затем девушка нажимает на кнопку на стене, и еще одни двери открываются, на этот раз ведущие в коридор с палатами. По стенам развешаны картины с изображением животных и принцесс, супергероев и волшебников. Мы поворачиваем у поста медсестры, и я вижу маленького мальчика в инвалидной коляске. Без волос, клубок трубок свисает с его капельницы.
Тобиас подходит к нему и приседает рядом.
— Волосы начинают отрастать. Я уже вижу ёжик, — он улыбается. — Думаю, тебе стоит отрастить ирокез.
Мне очень сложно держать рот закрытым от разворачивающегося передо мной представления. Кто этот человек? Это не тот мужчина, с которым я провела последние пять дней.
Маленький мальчик искренне улыбается ему.
— Спасибо вам за игру, мистер Тобиас.
— Пожалуйста. — Я сосредотачиваю внимание на мальчике. Ему не больше десяти, но он выглядит таким хрупким: сквозь бледную кожу с легкостью видны голубые вены.
Тобиас прочищает горло, вставая и продолжая свой путь вдоль коридора.
— Библиотека, ее уже отремонтировали?
— Еще в процессе. Они планируют открыть ее на следующей неделе, вывдвоем будете перерезать ленту на открытии, — Блэр останавливается и толкает дверь в пустую комнату. — Это единственная свободная комната, которая у нас сейчас есть.
Тобиас опускает подбородок к груди.
— Итак, — она обводит рукой комнату, — вы можете все видеть своими глазами. Новые плазмы, игровые консоли, кресла…
Престон отпускает мою руку и обходит комнату вместе с Тобиасом, внимательно осматривая ее.
— Хорошо выглядит, — заключает Тобиас с очаровательной улыбкой.
— Спасибо, Блэр, — благодарит Престон, взяв ее за руку и пожав.
— Я сделаю свою привычную остановку, а затем мы уйдем, — говорит Тобиас.
Девушка кивает и выходит из комнаты. Дверь за ней закрывается, и внезапно на меня накатывает страх, беспокойство, неловкость, потому что я совершенно не знаю, что будет дальше, а моя жизнь на данный момент состоит только лишь из постоянных переживаний.
— Здесь есть кое-кто, с кем бы я хотел встретиться, ягненок, — Тобиас направляется к двери и выходит в холл. Мы с Престоном следуем за ним в сторону последней палаты справа. Тобиас стучит в дверь, прежде чем медленно ее приоткрыть.
— Томас? — шепчет он.
— Заходите, — доносится женский голос из комнаты. Тобиас бросает на нас взгляд, прежде чем полностью открыть дверь.
В моей груди все сжимается, когда мой взгляд падает на мальчика, лежащего в кровати. Он выглядит таким маленьким, таким хрупким. Дыхательная трубка подведена к его носу. Его лицо измождено худобой, щеки впали, а кожа имеет желтоватый оттенок, как мне кажется, из-за желтухи. Я перевожу взгляд на мать, сидящую напротив окна. Под ее глазами темные круги. Она устало смотрит на Тобиаса, когда он подходит к ней и присаживается рядом.
— Как он? — шепотом спрашивает Тобиас, и неподдельное участие в его голосе почти убивает меня.
На глаза женщины набегают слезы, и она прикусывает губу, опуская взгляд на смятый платок, зажатый в пальцах.
— Облитерирующий эндофлебит. Лекарства не действуют, — она выдыхает и закрывает глаза. — Они дали ему неделю в лучшем случае.
Престон вздыхает и подходит к женщине и Тобиасу, оставляя меня одну у двери. Женщина качает головой, прежде чем обхватить руками Тобиаса за шею и зарыдать. Престон кладет руку ей на плечо и закрывает глаза. Я чувствую себя незваным гостем, кем-то, кого не должно быть в этой комнате, но не могу заставить себя перестать смотреть на них, хотя мое сердце разбито от боли из-за матери и ребенка. Спустя пару мгновений женщина выпрямляется, утирая слезы. Тобиас встает и медленно подходит к кровати. Он кладет ладонь на руку Томаса, присаживаясь на краешек.