— Ничего не поделаешь, — тихо сказал Гард. — Придется осмотреть все квартиры подряд.
— Но ведь у нас нет разрешения на обыск, — возразил Честер.
— Его редко кто-нибудь осмеливается спрашивать, — заметил Гард. — Ну да что-нибудь придумаем.
…Через несколько часов они были у последнего, четвертого дома.
— Ну, еще одна решительная попытка, — удрученно проговорил Гард и шагнул к одному из двенадцати подъездов.
В этот же момент чья-то фигура метнулась из-за угла в соседний вход и мгновенно скрылась внутри дома.
— Ты видел? — вырвалось у Честера.
— Тише… Может быть, это кто-нибудь из тех. — Гард ткнул пальцем куда-то в небо.
Перепрыгнув через ступеньки, они побежали по полутемному коридору. Впереди мелькнула чья-то тень.
17. ВСТРЕЧА У ДВЕРЕЙ
Если бы Таратура знал, чем кончится для него сегодняшний день, он, наверное, не вышел бы из крохотной квартирки Чвиза.
Словно предчувствуя недоброе, старый профессор, провожая Таратуру к двери, сказал:
— Может, послать к черту Дорона и сыграть нам партию в лото? А, Таратура?
— Я-то готов, профессор, — улыбнулся Таратура, — тем более что…
— Вам нужно торопиться, — резко прервал Миллер. — Учтите, Таратура, письмо должно быть вручено генералу. Никому другому. Понятно?
— Яснее ясного, шеф, — покорно ответил Таратура.
Теплый летний день плыл над городом, бурлящим и шумящим больше обычного. Даже не очень внимательным взглядом можно было заметить, что люди возмущены, что полицейских на улице столько, сколько бывает во время выборов или забастовок, что в магазинах стихийно выстраиваются очереди, что город живет в ожидании каких-то необычайных и далеко не веселых событий.
«Ну и муравейник разворошил мой профессор», — подумал Таратура.
Напротив особняка Дорона за одним из столиков кафе, раскинувшегося прямо на тротуаре, Таратура сразу же засек подозрительного типа с газетой в руках. Вдалеке маячила фигура еще одного, и тоже с газетой. У папиросного киоска и закрытого входа в метро стояли двое, у каждого через руку были перекинуты плащи. Таратура мгновенно оценил ситуацию: дом Дорона под неусыпным наблюдением.
Таратура, приняв вид беззаботного прохожего, лихорадочно соображал, что же ему делать. Продолжая идти, он поравнялся с тачкой, возле которой возился какой-то парень в берете. Огромное деревянное колесо тачки лежало на тротуаре, немногочисленные прохожие осторожно обходили его.
— Алло, приятель! — окрикнул работяга Таратуру. — Будь любезен, подержи-ка… — Он показал пальцем на колесо.
Предложение было как нельзя кстати. Таратура быстро поднял колесо и подтащил его к тачке. Пока парень загонял шплинт, Таратура внимательно осмотрелся. Кажется, за домом Дорона только наружное наблюдение. В саду, примыкавшем к дому, его опытный взгляд не заметил ничего подозрительного.
— Вот спасибо, выручил, — поблагодарил парень и пристально посмотрел в лицо Таратуры. — Понимаешь, я уже два часа мучаюсь, и все без толку. Ты торопишься? — неожиданно спросил он.
Таратура не ответил.
— Торопливость — неважная штука, — добавил парень, понижая голос. — Не на тебя ли направлены эти глаза?
Он осторожно кивнул в сторону молчаливых и неподвижных фигур, которые, как по команде, уставились на Таратуру, а потом, словно повинуясь чьему-то приказу, двинулись в его сторону.
— Ныряй во двор! — зашептал парень. — Не отставай от меня!
Он быстро покатил тачку к углу дома.
Таратура заколебался, а затем решительно метнулся в прямо противоположную сторону и перемахнул через забор. В три прыжка он перелетел через клумбу и рванул дверь особняка. К счастью, она была открыта.
Парень тем временем осторожно завел тачку на тротуар, прислонил ее к стене и медленно зашагал к темному проему между домами. За углом он так же спокойно и неторопливо зашел в будку телефона-автомата.
— Помощник нашего друга пришел в гости, — сказал он и повесил трубку.
…Увидев Дорона, Таратура вдруг оробел. Он иначе представлял себе эту встречу. Ему казалось, что, подавленный случившимся, генерал сникнет, станет подобострастным, если хотите, угодливым. Но перед ним сидел холодный, подтянутый человек, сознающий свое величие и могущество.