Президент забарабанил пальцами по столу, а Воннел вновь надел на себя маску дремлющего филина.
— Вы уверены, комиссар, что профессор… э-э… стал сенатором Крафтом? — спросил президент.
— Безусловно.
— Доказательства?
— Визитная карточка, найденная в костюме покойного, зажигалка сенатора, несколько его личных вещей, чековая книжка, деньги…
— Многообразие жизни, — очнулся Воннел, — учит нас, что предметы могут оказаться вовсе не там, где им по логике надлежит быть. Слава Богу, в нашей демократической стране каждый человек обладает свободой воли и выбора.
— Простите, господа, — сказал Гард, — но это слишком невероятно, чтобы сенатор Крафт отдал костюм со всем содержимым какому-нибудь постороннему лицу, тем более бродяге!
— Единение с ближними завещал нам Господь Бог, — набожно произнёс президент. — Но дело не столько в этом, комиссар, сколько в том, что у нас нет убеждённости, что преступник до сих пор находится в облике сенатора Крафта. Я прав?
— Да, господин президент, я в этом не убеждён…
Однако президент уже не слушал комиссара.
— Мне говорили, что вы отличный специалист, — сказал он, — но и вы можете ошибаться. К чему такая поспешность?
— Она может привести к чудовищной ошибке! — вставил Воннел.
И президент с министром сыграли ещё целый тайм, гоняя слова от одних ворот к другим. Гард почти не слушал их, прекрасно понимая, что такое словоизвержение — всего лишь прикрытие их нежелания принимать меры. Как только в потоке слов образовалась пауза, Гард всё же сделал попытку вмешаться:
— Господин президент, я понимаю, что арест сенатора Крафта связан с некоторым риском, но его ничтожность не идёт ни в какое сравнение с опасностью от дальнейшей деятельности преступника.
Гард дерзил и знал, что он дерзит, но иначе поступить не мог. Он кинул маленькую бомбу и с замиранием сердца ждал, когда она взорвётся. Взрыва не последовало. Президент и министр словно и не слышали слов комиссара, как благовоспитанные люди могут «не слышать» сказанной непристойности. Воннел разглядывал потолок, а президент постукивал пальцами по столу. У него были старческие вялые руки, не руки даже, а кости, обтянутые сетью тёмных вен и сухой сморщенной кожей.
— Так на чём мы остановились? — сказал президент, обращаясь к Воннелу, будто Гарда здесь вовсе не было.
— Позвольте, я сделаю резюме, — сказал министр, произнося слово «резюме» так, как ребёнок произносит слово «касторка», уже зная её вкус. — Если мы попытаемся схватить преступника, принявшего образ сенатора, что ещё нуждается в доказательствах, мы только вспугнём его. А он может ускользнуть, и тогда за ним потянется чреда новых жертв, чьё горе будет для нас вечной укоризной. Если же мы такой попытки не сделаем, преступник, очевидно, успокоится и новых жертв не последует…
«Вот это да!» — задохнулся Гард, посмотрев на Воннела с такой откровенной неприязнью, что любой другой человек на месте министра поперхнулся бы. Но Воннел как ни в чём не бывало продолжал:
— Вторая сторона проблемы заключается в том, что арест сенатора Крафта, обладающего парламентской неприкосновенностью, подорвёт наши демократические традиции. Особенно в том случае, если сенатор не окажется профессором Грейчером. Лично у меня на этот счёт имеются серьёзные сомнения. Не далее как вчера я видел достопочтенного сенатора у вас, господин президент, на приёме и не нашёл в его поведении никаких следов… скажем, подлога.
— Да, да, — закивал президент. — Мне тоже как-то не бросилось в глаза.
— А посему… — начал было Воннел, но Гард, решивший, что терять ему уже нечего, перебил:
— Я прошу вас, господа, взглянуть на проблему с другой стороны! Профессор Грейчер принял облик сенатора — это ещё полбеды. А если бы его жертвой стали вы, господин министр? Появился бы министр-нуль! Ни знания предмета, ни знания дела — пустое место! Полное несоответствие личности и должности! Он сохранил бы только манеру и поведение на приёмах, и всё! А как бы он функционировал в качестве министра?! Вы представляете, что бы он натворил?!
— А что вы, собственно, имеете в виду, комиссар? — холодно спросил президент. — Что вы хотите этим сказать? И вообще, в какую авантюру вы хотите втянуть нас с Воннелом? Сегодня вы сказали, что преступник действует в образе сенатора, а завтра с такими же доказательствами укажете на министра? А потом, чего доброго, ткнёте пальцем в меня? И всех нас нужно арестовывать?