Людмила МИЛЕВСКАЯ
Пять рассерженных жён
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Эта необычная, немного странная, немного страшная и местами смешная история — история трагической гибели потрясающе к жизни ленивого, презрительно к политике равнодушного любителя много пожрать и долго поспать, который так толком и не понял, что существование его внезапно оборвалась, к его же счастью…
В общем, это история трагической гибели моего знакомого… кота.
Глава 1
В тот день я получила потрясающе приятное известие: издательство запросило мою фотографию. Цветную. Для обложки. И не такую, как требовалось прежде — строгая поза, никаких улыбок, дабы не осквернять своим легкомыслием читательского представления о писателе.
Признаться, мне всегда было обидно: неужели в глазах редактора я столь безнадёжная дура, что мне не позволяют даже улыбнуться так, как я это привыкла делать с детства — во весь рот. Почему я должна морщить лоб и сдвигать домиком брови, демонстрируя ум, который в женщине мне глубоко противен. Мужчины изобрели этот ум, пусть они его и изображают, а я должна изображать красоту. Разве это не приятней?
Слава богу, на этот раз я могла себе позволить гораздо больше и несказанно обрадовалась. Я уже представляла себя во всевозможных позах на фоне бассейна, в купальнике…
Или нет, ещё лучше, без него. Да, пусть видят, какая у меня фигура, пусть оценят…
Стоп. Кто мне позволит? Это все-таки обложка книги. Детектива. Хоть все эти детективы и жуткая порнография, но все же книга не «Плейбой», чтобы там печатать мою обнажённую фигуру. Боюсь, издатель этого не поймёт. Боюсь, он даже не захочет понимать…
Но зато как поняли бы это мои читатели. Особенно мужчины, если таковые есть среди них. А если нет, они тут же, увидев меня без купальника, ну прямо тут же у меня появятся…
И возможно тут же у меня возникнет какой-нибудь свеженький роман…
Я имею ввиду настоящий, с живым мужчиной… Хотя, таких сейчас мало.
Однако, как мне, оказывается, не хватает свежих впечатлений. Порой я просто жалею, что внезапно обзавелась ребёнком и вот-вот обзаведусь постоянным мужем.
Не перестаю удивляться, как выживают несчастные замужние женщины. Как им это удаётся? И ещё моя подруга Маруся с детства мечтает выйти замуж. Поразительно, но с этой мечтой она не расстаётся и сейчас. С этой мечтой она благополучно дожила до сорока с лишним, так ни разу её не осуществив. Мечта от этого лишь обрела силу. И после этого Маруся хочет, чтобы я признала, что у неё есть разум. Я и замуж ещё толком-то не вышла, а жизнь моя уже стала излишне стерильна и безмерно утомительна. Насколько приятней иметь романтические отношения…
Ещё приятней их менять, время от времени. О, где они, эти мужчины? Эти высокие и сильные с огромным… Нет, с безграничным чувством любви, готовые меня взять и…
И…
И… швырнуть в пылающий костёр страсти… Увидев на обложке книги мою фотографию, они тотчас воспламенятся и…
И я унеслась своими мечтами далеко-далеко в будущее, представляя все вытекающие из обложки последствия: вот письма, письма, признания в любви, много признаний, вот я, окружённая толпой поклонников, и все они буквально влюблены, влюблены, а я прекрасна, прекрасна… Я так прекрасна…
Несмотря на возраст, порой ещё это возможно… Если хорошенько выспаться, а перед этим с недельку поваляться на диване перед телевизором на свежем воздухе в саду…
Господи, что я мелю. Какие-то невообразимые вещи. В саду смотреть телевизор невозможно. Он плохо показывает. Да и соседи на нервы действуют. Какая уж тут красота.
Но я не об этом. Всего лишь хотела сказать, что была я в тот день на подъёме. Получила прекрасную новость и заслуженно радовалась ей. Но так всегда, если вдруг придёт радость, то тут же должна случиться какая-нибудь пакость, призванная эту радость омрачить. Если кто-нибудь скажет, что у него бывает по-другому, я в лучшем случае не поверю. А в худшем… Впрочем, нетрудно догадаться, что я сделаю в худшем случае.
Короче, не успела я бурно нарадоваться, как ожил телефон. Я схватила трубку, прижала её к уху и услышала противный голос Тамары:
— Мама, это я.
Только не подумайте, что Тамара — моя дочь. Боже упаси! К тому же она старше меня на целых несколько месяцев, и уж не буду говорить о том, как она выглядит. И это после всех её подтяжек. Бедняга и сама это понимает и от зависти сходит с ума…
Впрочем, никто её не насилует, сама выбрала себе такую жизнь, так пускай не жалуется. С этим своим бизнесом она совсем захирела. Теперь все, что она зарабатывает, идёт на косметические операции, но я не об этом. Я о том, почему Тамара называет меня Мамой. Да и об этом не стоит, просто так повелось. Женщины — одно слово. Что вы хотите? Тот, кто имеет подруг, легко меня поймёт. Вот, Маруся (ещё одна подруга) меня вообще называет старушкой, а я в ответ считаю её уродом, но тщательно это скрываю. Передать не могу какое удовольствие я получаю, когда Маруся просит моего совета в выборе одежды. Чем хуже она выглядит, тем больше я её хвалю. Впрочем, здесь я не оригинал. Многие поступают так же.
Так вот, с самой середине моего ликования материализовалась Тамара. Она была взвинчена и прямо-таки источала плохое настроение.
— Мама, это я, — сказала Тамара и тут же добавила: — Иди ты в задницу!
Как прикажете на это реагировать? Сижу, радуюсь, никого не трогаю, и вдруг звонят и посылают черти куда. Я уже собралась возмутиться, сожалея, что по телефону нельзя это сделать столь эффективно, как живьём, но Тамара успела пояснить ангельским голоском:
— Мама, милая, это я не тебе, — и тут же добавила, изрядно зверея: — Сам идиот! Ты сейчас выпросишь себе на жопу приключений! Моё терпение вот-вот лопнет!
— Моё тоже! — засвидетельствовала я. — Столько грубостей, мой редактор этого не одобрил бы, и впервые в жизни я с ним была бы согласна. Безобразие! Я только что находилась в мечтательном настроении и была готова на бог знает какие подвиги… И тут вторгаешься ты с какой-то жопой. И с кем ты там разговариваешь, если ты, конечно, позволишь спросить?
— С Даней, — рявкнула Тамара.
Я могла бы догадаться сама, потому что Даня — нежно любимый муж Тамары.
— Почему бы тебе сначала не поговорить с ним, а уж потом не позвонить мне? — поинтересовалась я. — Если ты решила собрать в одну кучу все, что тебе дорого, так знай, ничего хорошего (как правило) из этого не получается.
— Я знаю, — едва не рыдая сообщила Тамара, — но Даня поднял голос протеста.
— По какому случаю? — изумилась я, прекрасно зная, что Даня в последние годы ест из рук Тамары, причём ест с аппетитом, и аппетит его растёт катастрофически, так о каком протесте может идти речь?
Кстати, боюсь, он уже ест не один. Пока Тамара гробит здоровье на благо своего бизнеса, снедаемый бездельем Даня вполне может обзавестись любовницей. Не хочу расстраивать Тамару, но я уже видела его однажды рядом с длинноногой блондинкой лет двадцати. Правда это было в очереди за билетами на футбол, но кто его знает.
— Ах, Соня, я не знаю что делать, — горестно сообщила Тамара. — Даня восстал! Он не хочет пускать меня на день рождения Прокопыча.
Просто удивительно как этот эгоист Даня столько лет пускал мою Тамару на день рождения Фрола Прокофьевича. Учитывая то, что Фрол Прокофьевич первый муж Тамары, это удивительно вдвойне.
— Ты сейчас где? — спросила я у Тамары, имея на неё кое-какие виды.
— На работе.
— До сих пор? — изумилась я.
— До сих пор, — со вздохом призналась она. — Ты же знаешь, как трудно оторваться от коллектива: пока не затрахают, не отпустят.
— Надеюсь, ты говоришь в переносном смысле.
— К сожалению, да, — ответила Тамара. — А тут ещё и Даня взялся пудрить мозги. Боже, как он протестует!
— Даня припёрся протестовать к тебе на работу? — поразилась я.
— Да нет, он-то как раз дома и протестует по телефону.