Он еще раз обыскал шкаф, но так и не нашел в нем ничего. Замшевый чемодан словно испарился.
Ваннинг надел пальто и отправился в «Манхеттен Руф», где съел ужин, обильно сдобренный вином. Ему было очень жалко себя.
Назавтра его жалость к себе усугубилась. Он раз за разом пытался связаться с Гэллегером, но в лаборатории никого не было, так что Ваннинг попусту переводил время. Около полудня ввалился Макилсон. Он был сильно взволнован.
— Не очень-то ты спешил вытащить меня из тюрьмы, — с ходу набросился он на Ваннинга. — И что теперь? У тебя найдется что-нибудь выпить?
— Зачем тебе? — буркнул Ваннинг. — Судя по твоему виду, ты уже напился. Езжай во Флориду и жди, пока все успокоится.
— Хватит с меня ожидалок. Я еду в Южную Америку, и мне нужны бабки.
— Подожди, пока можно будет реализовать облигации.
— Я забираю половину. Как и договорились.
Ваннинг прищурился.
— И попадешь прямо в лапы полиции. Ясно, как дважды два.
Макилсон был явно не в себе.
— Согласен, я совершил ошибку. Но теперь… нет, теперь я буду умнее.
— Значит, подождешь.
— На крыше в вертолете ждет мой приятель. Я отдам ему облигации, а потом спокойно уйду. Полиция ничего у меня не найдет.
— Я сказал, нет, — повторил Ваннинг. — Дело слишком рискованное.
— Рискованное оно сейчас. Если они найдут облигации…
— Не найдут.
— Где ты их спрятал?
— Это мое дело.
Макилсон занервничал.
— Возможно. Но они в этом здании. Вчера ты не мог их никуда сплавить до прихода фараонов. Не стоит искушать судьбу. Они искали рентгеном?
— Ага.
— Я слышал, что Хэттон с целой бандой экспертов изучает планы здания. Он найдет твой сейф, и я хочу убраться отсюда раньше, чем это произойдет.
Ваннинг отмахнулся.
— Прекрати истерику. Я тебя вытащил, верно? Несмотря на то, что ты едва не провалил дело.
— Это правда, — признал Макилсон, дергая себя за губу. — Но я… — он принялся грызть ногти. — Проклятье, я сижу на кратере вулкана, да еще и на термитнике. Не хочу торчать здесь и ждать, пока они найдут облигации! А от страны, куда я собираюсь смыться, они не смогут потребовать выдачи.
— Нужно ждать, — настаивал Ваннинг. — Это твой единственный шанс.
В руке Макилсона невесть откуда появился пистолет.
— Гони половину облигаций, да поживее. Я тебе не верю. Думаешь, можно бесконечно водить меня за нос? Ну, отдашь или нет?
— Нет, — ответил Ваннинг.
— Я не шучу!
— Знаю. Но у меня нет этих облигаций.
— Как это «нет»?
— Ты когда-нибудь слышал о возможностях четвертого измерения? — спросил Ваннинг, не сводя глаз с пистолета.
— Я спрятал чемодан в особый сейф, который не могу открыть раньше определенного времени.
— Гммм… — задумался Макилсон. — А когда…
— Завтра.
— Хорошо. Значит, завтра ты отдашь мне облигации?
— Если тебе так уж невтерпеж. Но советую тебе подумать. Гораздо безопаснее подождать.
Вместо ответа Макилсон только усмехнулся через плечо. Когда он вышел, Ваннинг долго сидел не двигаясь. Он был не на шутку перепуган.
Дело было в том, что Макилсон был склонен к маниакально-депрессивному психозу и вполне мог убить. Сейчас он испытывал сильный стресс — ему нечего терять. Ну что ж… Следует принять меры предосторожности.
Ваннинг еще раз позвонил Гэллегеру, но и на этот раз никто не отозвался. Он оставил для него сообщение и еще раз осторожно заглянул в шкаф. Он был по-прежнему пуст.
Вечером Ваннинг явился к Гэллегеру сам. Изобретатель казался пьяным и усталым, впрочем, так оно и было. Он небрежно махнул рукой, указывая на стол, заваленный бумагой.
— Ну и задал ты мне работенку! Если бы знал принцип действия этого устройства, я и пальцем бы его не тронул. Садись и выпей. Принес пятьдесят кредитов?
Ваннинг молча вручил Гэллегеру деньги, и тот сунул их в «Чудовище».
— Хорошо. А теперь… — Он сел на диван. — Начинаем решение задачи стоимостью в пятьдесят кредитов.
— Я получу чемодан?
— Нет, — решительно ответил Гэллегер. — Я, по крайней мере, не вижу никакой возможности. Он находится в ином фрагменте пространства-времени.
— Но что это значит?
— Это значит, что шкаф действует как телескоп, но не в видимой части спектра. Это что-то вроде окна. В него можно выйти или просто заглянуть. Это выход в Сейчас плюс X.