Тепло Акари, душа Акари — куда я увлеку их, смогу ли я сберечь их? Это было мне неведомо. Здесь и сейчас дорогая моему сердцу Акари вся принадлежала мне, но…Что делать, я не понимал. Внезапно я осознал, что в будущем мы не сможем быть вместе. Впереди у нас — необъятная жизнь, равнина времени без конца и края.
…Потом нахлынувшая тревога незаметно рассеялась, и осталось только прикосновение губ Акари к моим губам. В мире, который я знал, ничто не могло сравниться с нежностью и теплом её губ. Это и правда был особенный поцелуй. Оглядываясь назад, я понимаю, что никогда и ни с кем не целовался с такой радостью, так целомудренно и так серьёзно.
Мы провели ту ночь в маленьком сарае на краю поля. В тесном деревянном домике хранились сельскохозяйственные орудия; мы расчистили место на полу, сняли мокрые пальто и обувь, завернулись в старое одеяло, которое нашли на полке, и долго говорили тихими голосами. Акари осталась в матроске, я — в костюме. В том сарае мы забыли про своё одиночество. Несмотря на школьную форму, мы радовались как дети.
Ведя разговоры под одеялом, мы иногда соприкасались плечами, и мягкие волосы Акари то и дело нежно щекотали мне щеку и шею. Эти прикосновения и сладкий запах каждый раз заставляли моё сердце замирать, но и исходящего от Акари тепла хватало, чтобы ощутить себя на седьмом небе от счастья. Она говорила без умолку, и моя чёлка еле заметно подрагивала, а волосы Акари мягко колыхались от моего дыхания. За окном облака редели, временами сквозь тонкое стекло проникал лунный свет, наполнявший домик потусторонним сиянием. Продолжая болтать, мы и сами не заметили, как провалились в сон.
Когда мы проснулись, было шесть утра; ночью снегопад прекратился. Выпив ещё тёплого ходзитя, мы надели пальто и пошли к станции. На небе не было ни облачка, заснеженные поля искрились под лучами рассветного солнца, едва показавшегося из-за горной гряды. Повсюду разливался яркий свет.
Ранним субботним утром на станции не было никого, кроме нас с Акари. К платформе подъехал состав линии Рёмо, по оранжево-зелёным вагонам скользили тут и там солнечные блики. Двери разошлись, я шагнул в салон и, обернувшись, посмотрел на оставшуюся на платформе Акари. Девочку тринадцати лет в расстёгнутом белом пальто и матроске.
…Вот и всё, понял я. Теперь мы должны вернуться каждый в свой дом — поодиночке.
Только что мы говорили друг с другом, были так близки — и внезапно расстаёмся. Не зная, что сказать в такой момент, я молчал, и первой заговорила Акари.
— Такаки-кун…
У меня вырвалось только «э…» — то ли ответ, то ли просто вздох.
— Такаки-кун… — повторила Акари, потупившись. За её спиной рассветные лучи серебрили снежное поле, сверкавшее, словно гладь озера, и у меня пронеслась мысль; как красива Акари на этом фоне! Она решительно подняла голову и продолжила, глядя мне пряма в глаза:
— Такаки-кун, теперь всё будет хорошо. Обязательно!
— Спасибо!.. — еле выдавил я в ответ, и тут двери поезда начали закрываться.
…Нет, только не это! Я не мог уехать, не сказав Акари то, что должен был сказал Двери уже закрылись, и я закричал что было мочи, чтобы она меня услышала:
— Акари, ты тоже береги себя! Я тебе напишу! И позвоню!..
В тот миг мне показалось, что я услышал донёсшийся издалека пронзительный крик птицы. Электричка тронулась, мы с Акари прижали правые ладони к дверному стеклу. И хотя секунды спустя мы были уже далеко друг от друга, на какое-то мгновение наши ладони соединились.
Поезд вёз меня назад; я так и застыл перед закрытыми дверями.
Я ничего не сказал Акари о том, что написал ей длинное письмо, которое потом потерял. Не только потому, что думал, что мы с ней ещё встретимся, но и потому, что после нашего поцелуя я стал смотреть на мир другими глазами.
Я стоял перед дверями, приложив ладонь к стеклу в том месте, где была ладошка Акари. «Такаки-кун, теперь всё будет хорошо», — сказала она.
Акари была права, пусть я и сам не понимал, в чём именно, и это было странное чувство. В то же время мне казалось, что однажды, много-много лет спустя, слова Акари сыграют в моей жизни очень важную роль.
Я сказал себе: «Будь что будет, но сейчас…» В тот момент мне хотелось одного: чтобы мне хватило сил защитить Акари.
Я думал только об этом — и смотрел, не отрываясь, на пейзаж за окном.
История вторая. Космонавт
1