На первом курсе, осенью, у него появилась возлюбленная. Они познакомились на работе; девушка была его ровесницей и жила с родителями в Иокогаме.
В то время Такаки подрабатывал в университетском кооперативе — продавал во время большого перерыва обеды в упаковках. Он очень хотел найти подработку за стенами университета, но слишком уставал на лекциях и решил, что работа в кооперативе — не самый плохой вариант превратить чуток свободного времени в какие-никакие, но деньги. В 12:10, как только заканчивалась вторая лекция, Такаки сломя голову нёсся в столовую и выкатывал тележку с упакованными обедами со склада к прилавку. Обычно за полчаса они с напарницей продавали до сотни упаковок. Потом садились в уголке столовой и за пятнадцать минут, остававшихся до третьей лекции, поспешно съедали собственный обед. Такаки продавал обеды три месяца. Его напарницей была девушка из Иокогамы.
Это была первая женщина, с которой Такаки начал встречаться. Он многому у неё научился. С ней Такаки познал и доселе неведомые радости, и доселе неведомые печали. С ней он утратил девственность. С ней он понял, каково это — быть настолько сильно привязанным к другому человеку; иногда Такаки мог справиться со своими чувствами, иногда нет, последнее случалось достаточно часто, причём ни любовь, ни ревность контролю вообще не поддавались.
Такаки и девушка из Иокогамы были вместе полтора года. Потом ей сделал признание какой-то мужчина, после чего всё было кончено.
— Тоно-кун, я всё ещё люблю тебя очень-очень сильно, а ты настолько сильно меня не любишь. Я это поняла, и мне очень плохо, — сказала она, рыдая у него в объятиях. Он собрался было возразить, но подумал, что сам виноват в том, что она страдает. И промолчал. Впервые в жизни Такаки почувствовал, как боль в душе становится сильной физической болью.
Он до сих пор не мог забыть, как ещё до первого свидания, в университетской столовой, когда упаковки с обедами бывали распроданы, они садились за один столик и поспешно расправлялись с едой. Он всегда ел обед из кулинарии, а она неизменно приносила немного еды из дома. Она была в белом переднике, ела не спеша, тщательно жевала и аккуратно подъедала всё до последней рисинки. Её порция была по крайней мере вдвое меньше, но Такаки всегда заканчивал есть первым. Он посмеивался над её медлительностью, а она в ответ бросала раздражённо:
— Тоно-кун, это тебе нужно есть помедленнее! Куда ты вечно спешишь?
Гораздо позже Такаки понял, что она имела в виду: ей хотелось, чтобы их совместные обеды в университетской столовой продолжались как можно дольше.
Со следующей своей девушкой Такаки познакомился, конечно, тоже через работу. На третьем курсе он подрабатывал ассистентом учителя подготовительной школы. Четыре дня в неделю Такаки после лекций спешил на Икэбукуро, ехал по линии Яманотэ до Такаданобабы, пересаживался на линию Тодзай и приезжал в район Кагурадзака, где и располагалась школа. Коллектив был маленький: один учитель математики, один учитель английского, пять студентов-ассистентов, включая Такаки, который помогал учителю математики. Это был обходительный мужчина, ещё молодой, лет тридцати пяти, он жил в центре города, заботился о жене и детях, был чрезвычайно педантичен во всем, что касалось работы, обладал умом и обаянием и вообще был на своём месте. Сосредоточившись на подготовке учеников к вступительным экзаменам, он успешно вдалбливал в их головы азы математической науки и умело дополнял программу элементами высшей математики, время от времени демонстрируя ученикам красивые и доступные им формулы. Чтобы удержаться на месте ассистента, Такаки даже погрузился с головой в математический анализ, который изучал в университете. Почему-то он пришёлся учителю по сердцу, и в то время, как другие ассистенты заполняли классный журнал или выставляли оценки, Такаки поручались разного рода ответственные задания; например, он должен был подготовить черновой план урока или проанализировать, как изменились вопросы на вступительных экзаменах. Такаки из кожи вон лез, лишь бы оправдать доверие. Работа того стоила и к тому же очень неплохо оплачивалась.