После церемонии окончания университета он вернулся в опустевшую квартиру — вещи уже были упакованы в картонные коробки. Бросил взгляд в маленькое окно кухни, выходившее на восток: за старым деревянным домом высился раскрашенный закатным заревом небоскрёб Sunshine[15]. В южном окне в зазоре между офисными зданиями проглядывал лес небоскрёбов Синдзюку. Двухсотметровые башни в зависимости от времени суток и погоды выглядели по-разному. Когда зеркальных стен касался рассвет, небоскрёбы сияли, как горные пики под первыми лучами утреннего солнца, а в дождливый день их бледные силуэты напоминали далёкие прибрежные скалы, еле различимые в штормящем море. Эту картину Такаки видел четыре года подряд, когда размышлял о чём-то, глядя в окно.
Вскоре на улице начало темнеть, и вознёсшиеся над землёй башни горделиво засияли сотнями и тысячами огоньков. Такаки придвинул к себе стоящую на коробке пепельницу, достал из кармана пачку сигарет, щёлкнул зажигалкой. Он сидел на татами, скрестив ноги, выдыхал дым и смотрел, как перемигиваются в мареве созвездия огней.
Я буду жить в этом городе, подумал он.
3
Такаки поступил на работу в крупную IT-компанию, расположенную в Митаке. Его должность называлась «разработчик программного обеспечения». Он работал в отделе мобильных разработок, основными клиентами которого были операторы сотовой связи и производители мобильных телефонов; маленький коллектив отдела отвечал за создание софта для КПК с функцией мобильного телефона.
Впервые в жизни получив постоянную работу, Такаки выяснил, что место программиста подходит ему просто идеально. Это была профессия одиночки, она требовала выносливости и концентрации, однако затраченные усилия никогда не пропадали втуне. Если написанная программа работает не так, как предполагалось, ответственность за не выловленные ошибки несёшь только ты сам. Постоянно размышляя и отрешаясь от окружающего мира, Такаки создавал хорошо функционирующее нечто — программу, которая могла состоять из нескольких тысяч строк кода, — и этот процесс дарил ему ни с чем не сравнимую радость. Погрузившись в работу, Такаки почти всегда возвращался домой за полночь и отдыхал хорошо если пять дней в месяц. Но всё равно, просиживая за компьютером по много часов, он не ощущал усталости. Замкнувшись в ограниченном перегородками личном пространстве в белоснежном стерильном офисе, Такаки каждый божий день стучал по клавишам.
Общение с другими людьми сводилось для него почти исключительно к обсуждению рабочих вопросов в кругу коллег; Такаки и сам не знал — то ли это обычное дело среди программистов, то ли особенности рабочего климата отдельно взятой компании. Собираться и выпивать после работы здесь было не принято; в обеденный перерыв каждый съедал обед из кулинарии на своём месте; приходя в офис и покидая его, никто ни с кем не здоровался и не прощался; совещания длились недолго, всё рабочее общение осуществлялось по корпоративной почте. По обширному офису разносилось одно только клацанье клавиш, и хотя в помещении сидели сто с лишним человек, Такаки видел кого-то очень редко. Поначалу замкнутость коллег ставила его в тупик — в университете всегда можно было потрепаться с любым знакомым о чём угодно, да и пили там все, часто и без всяких поводов, — но довольно скоро он привык. К тому же сам Такаки болтуном не был.
После работы он садился на станции Митака на один из последних поездов линии Тюо, сходил в Синдзюку и шёл в свою клетушку в небольшом жилом доме в Наканосакауэ. Иногда Такаки уставал так, что сил на прогулку уже не было, и брал такси, но обычно он шёл пешком и добирался до дома за полчаса. В эту квартиру он переехал после университета. Можно было за небольшие деньги снять жилье поближе к офису в Митаке, но мысли жить так близко от работы Такаки претила, а главное — он очень хотел быть как можно ближе к лесу небоскрёбов Западного Синдзюку, которые из окна квартиры в Икэбукуро казались совсем маленькими.
Вероятно, поэтому Такаки и поселился именно здесь. Лучшей частью дня он считал те минуты, когда поезд нёсся к станции Огикубо и за окном возникали, медленно приближаясь, высотки Западного Синдзюку. Вагон ночного поезда, ехавшего в Токио, понемногу пустел, после трудового дня спелёнутое костюмом тело приятно бередили усталость и удовлетворение от выполненной работы. Такаки пристально вглядывался в крохотные башни, полускрытые офисными зданиями, и они под стук колёс — тыдык! тыдык! — прибавляли в высоте, затмевая всё остальное. Чёрные контуры небоскрёбов врастали в токийское ночное небо, всегда мерцающее странным светом. Несмотря на поздний час, маняще сияли жёлтые окна, за которыми продолжали работать люди. Вспыхивали и гасли красные предупредительные огни, словно отмечая чьи-то вдохи и выдохи. Приближаясь к по-прежнему далёкой красоте, Такаки смотрел на башни и думал о чём-то своём. Его сердце трепетало.
15
Небоскрёб в токийском квартале Хигаси-Икэбукуро, построенный в 1978 г. Полное название — Sunshine 60.