Первым как всегда заржал Уолли. За ним Джей и Белка. Раскрасневшаяся фриммка взглянула на них, свирепо сопнула носом и… тоже засмеялась.
– Мы принесем поесть, – все еще посмеиваясь, поднялся фон Рок.
Они ушли. Дэль проводила их взглядом и повернулась к подруге:
– Вы с Монти уже год… Насколько у тебя с ним серьезно?
– Наверное, серьезно, – подумав, ответила та. – Он говорит, что любит меня. Я… я теряю голову рядом с ним. И не только голову! Все… Все теряю.
– Главное, себя не потеряй! – излишне резко сказала фриммка и тут же погладила ее по плечу. – Прости! Я рада за вас с ним, вы – отличная пара! Пожалуй, из наших парней только он и мог разбудить в тебе женщину…
Белка ощутила, как у нее запылали кончики ушей. Хорошо, что вернувшись в университет, она распустила тугой пучок, высвобождая свою рыжую гриву – Дэль не увидит ее реакции на вопрос.
– Наверное, в этом и была причина того, что парни льнули к тебе, как мухи, – продолжила фриммка, не замечая ее смятения, – в том, что тебе всегда было на них наплевать. А, кстати, почему? Ты никогда не рассказывала!
Смущение кальмеранки прошло, словно его ветром сдуло. О воровском прошлом Изабеллы Лакрими знали все члены звена, о Сальваоресе Кудрае – только Джей.
– Могу предположить, что тебе пришлось пережить насилие… – Дэль пронзительно взглянула на нее. – Мне ты можешь довериться!
В этот момент Белке показалось, что за словами подруги кроется нечто большее, чем простое любопытство. Дэль пыталась о чем-то поведать ей, признаться в чем-то, не говоря об этом прямо. В глубине прекрасных глаз фриммки мелькнуло… бесконечное одиночество запуганного ребенка.
– Не было насилия… – начала Изабелла, решаясь рассказать ей, как все обстояло на самом деле на Кальмеране, где насилием назывались несоизмеримо более жестокие вещи, и с сожалением понимая, что надо было сделать это раньше. Стать на шаг, на воспоминание ближе к Дэль и, возможно, в ответ на свою откровенность услышать правду о том, что произошло с ней в родном мире…
Как вдруг послышались голоса возвращавшихся из столовой парней. Спустя мгновение синева в глазах фриммки приобрела обычный, слегка ироничный, оттенок серебра. Дэль рассмеялась своим мелодичным смехом, подобным звону колокольчика, пошутила насчет количества принесенной еды. А Белка остро ощутила потерю. Что-то безвозвратно ушло в этот миг, утонуло в песках времени, пополнило полочку для несбывшегося, не оставив ни ей, ни подруге шанса на исправление.
– Смотри, что я раскопал! – Уолли сунул ей под нос тарелку с ошеломляюще пахнущим мясным пирогом. – Это кальмеранский рут – пирог с потрохами!
– Фу! – скривилась Дэль.
– Ты ничего не понимаешь во вкусной и здоровой пище! – возмутился тайерхог, разламывая пирог на две части и делясь с Белкой. – Между прочим, в городке, в котором мы давеча побывали, пекли самые вкусные руты, что я пробовал!
– Ты был в Тахорине? – удивилась она.
Виллерфоллер как-то сразу поскучнел, махнул рукой.
– Грустная история. Честно говоря, мне до сих пор стыдно за то, что я там натворил.
– А ты исправил это? – тут же спросил фон Рок.
Уолли покачал головой.
– Джей, я едва унес оттуда ноги. Глупый был, доверчивый…
– Хочу это услышать! – подал голос Монтегю, устраиваясь на скамейке рядом с Изабеллой и протягивая ей стакан с прохладительным напитком. – Немедленно!
– Я бы тоже послушала, – мурлыкнула Дэль и будто кошка обтерлась лицом о плечо тайерхога, – ну пожа-а-а-алуйста!
– Никогда не мог отказать красивой женщине! – невесело хмыкнул Уоллер. – Уговорили! Расскажу! Когда мне исполнилось четырнадцать…
Уоллер вошел в кабинет отца, стараясь смотреть прямо и голову держать высоко – давеча полез изучать мотор в новой сеялке и решил немного его усовершенствовать. В результате утром сеялка не завелась. Ух, сейчас ему попадет! Отец, когда в ярости, может и ремнем по заднице вытянуть, а это обидно и в шесть, и в четырнадцать!
Ядгар сидел за столом и просматривал счета. По старинке заносил приход и расход в амбарную книгу, даром что использовал не чернильницу и перо, а самопишущую ручку. Не любил глава клана Виллерфоллеров всякие новшества, предназначенные для хранения информации. «Бумагу только огонь может уничтожить, – говорил он, – но огня и мы, тайерхоги, боимся! Раз наши записи развеяны по ветру пеплом, значит, и мы более не жильцы на Тэльфоллере! А пока эти книги стоят на моих полках – мы существуем и процветаем!»
– Садись, – бросил отец, когда сын остановился напротив стола.
Едва сдержав тяжелый вздох Уолли сел и уставился в окно. За открытыми створками буйно зеленел лес, тихо плескало озеро, ластясь к берегам. А вода в нем парная, нежная. Лечь на спину, закрыть глаза…