После необременительных закусок и разговоров ни о чем гости были приглашены в столовую, оформленную в традиционном стиле – с белыми стенами и полом, и контрастной, в данном случае, изумрудной, отделкой. Стены украшали многочисленные картины, насколько Белка могла судить, подлинники. Заметив ее неподдельный интерес, хозяин дома, сидевший рядом, шепнул:
– Я обязательно расскажу вам об этих полотнах.
За столом она оказалась между ним и Анджеем. Фон Тор был отличным собеседником, прекрасно владел голосом, умело передавал интонации, обыгрывая смешные сценки, говорил уверенно, спокойно и как-то доверительно.
После ужина гостям было предложено вернуться в студию, где были обновлены закуски и напитки, свет притушен, и фриммские карпы жутковато и завлекательно поблескивали из темной воды бассейна золотыми бусинками глаз.
– Я тебя оставлю ненадолго, – шепнул Изабелле Анджей и тоже направился туда.
Белка с благодарностью посмотрела ему вслед – вот человек, которому ничего не нужно объяснять!
– Вы близки? – раздался вдруг голос фон Тора.
Хозяин дома дождался, пока все выйдут из столовой, прикрыл створки и неторопливо вернулся на свое место.
На кого-то другого Изабелла разозлилась бы за подобный вопрос, однако шеф-командер умудрился задать его без намека на оскорбление, и она улыбнулась, показывая, что не сердится.
– Мы близкие друзья еще со времени обучения в Фартуме. Джей – мой бессменный командор с пятого курса. Именно тогда полностью сформировалось наше боевое звено…
– Не продолжайте, – качнул головой фон Тор, – длинная прелюдия выдает ваш ответ так ясно, будто вы произнесли его сами. Я очень рад, что у Анджея есть такой друг как вы! У мальчика большое будущее не только потому, что император благоволит его семье, но и потому, что у него светлая голова, большое сердце и твердые убеждения, а это редкое сочетание в наше непростое время.
– Такое же редко, как и оригиналы старинных картин на стенах, – глаза Изабеллы лукаво блеснули. – Вон та, с печальной ноэль в нежных полутонах, эпохи правления прежнего императора, я не ошиблась?
– Вы очень наблюдательны, Изабелла! Где-то учились?
– К сожалению, нет, сублим, не было времени. Мне нужно было встать на ноги и чего-то добиться в этой жизни, поскольку, как вы могли догадаться, на Кальмеране у меня не осталось ничего.
– Зовите меня Даниель, – предложил фон Тор и продолжил: – Вы молоды, время еще есть, а учиться никогда не поздно! Впервые это осознаешь в Фартуме, не так ли?
– Конечно! – кивнула она. – Фартум – это чудо Сопряжения!
– Да, – улыбнулся шеф-командер. – Именно он подарил мне возможность побывать во всех пяти мирах, ведь до того, как застрять в Генштабе, я долгое время лично участвовал в операциях Унии.
– Вам случалось бывать на Кальмеране?
– Не раз! К сожалению, этот мир нельзя назвать приятным местечком… Из самых тяжелых воспоминаний – ликвидация последствий пандемии чумы, вспыхнувшей в 2351 году от рождества вашего Спасителя. Скорее всего, вы ее не вспомните, поскольку были тогда совсем малюткой. Кстати, сколько вам лет, Изабелла?
Она машинально прикусила губу. Да, жители Санмора часто вспоминали страшную болезнь, унесшую жизни двух третей населения столицы и, возможно, ее родителей.
– Не знаю, сублим, я сирота.
– Мне очень жаль, простите! – воскликнул фон Тор. – Предлагаю сменить тему. Мы ведь собирались поговорить о картинах?
– О картине… – улыбнулась Изабелла, словно ничего не произошло. – О картине Наймиса Роуза «Вечная царица и мать Белой точки», которая, по слухам, хранится в вашей коллекции.
Шеф-командер откинулся на спинку стула, сплел пальцы и уточнил:
– По слухам?
– Моя галерея совместно с фондом герцогини фон Рок готовит выставку картин Сумеречного периода творчества Роуза, – пояснила она. – Мы планируем грандиозный показ с сопутствующей рекламной компанией, и, конечно, мечтали бы выставить «Вечную царицу». Но если вы откажете, я пойму. И попрошу вас лишь об одном…
Она замолчала, глядя на него выжидающе. Знала, как соблазнительно выглядят ее приоткрывшиеся от волнения алые губы, как нежно ласкает шею «случайно» выбившаяся из прически прядь, как натянулась ткань платья на груди… Всем этим ухищрениям она – невольно! – научилась у Дэль, и теперь благодарила ее за науку. Расчет был не на «мужской» интерес фон Тора, поскольку его возраст говорил сам за себя, а на то, что тайшелец поймет и оценит ее уловки.
– Говорите, – кивнул Даниель, – я слушаю.
«И смотрю!»
– Позвольте мне взглянуть на картину! – взмолилась Изабелла.