Проснулся он, только когда они остались с дочерью одни.
– Люд, ты веришь?..
– А куда деваться, пап?
– Ты… поживешь?
– Не могу, пап. Работа.
– А почему Стасик не приехал?
Люда ответила не сразу.
– Я положила его в больницу, пап. Сам знаешь, какую.
Вот он-то, Стасик, Дусю и подкосил.
Пока был маленький, Люда привозила его на лето. Жили с внуком, как умели: блины на столе – ешь блины, щи – щи хлебай; они в огород – и он с ними; они вечером на речку, сполоснуться – и внук с превеликой радостью. Подрос – и они услышали от дочки: «То у вас грядки поливай, то яблоки собирай. Пора ему иметь интересный досуг, вращаться среди ребят своего круга».
Так они в первый раз услышали про этот «круг». Михеич, да и Дуся тоже, никогда не думали, что «круг» станет дочери дороже всего родного: дома, речки, небушка над головой. Но вот случилось…
Они с Дусей рассудили так: им этого уже не понять. Пусть живут, как знают. А им, старым опенкам, сидеть возле своего пня…
Окончив школу, Стасик поступил в институт. Они с Дусей радовались и… корили себя: вон как все хорошо, а они обижались, боялись почему-то этого самого «круга». Ан нет – все правильно Люда сделала, все Стасику на пользу пошло.
После вступительных экзаменов Стасик поехал с друзьями отдыхать на море; потом начался учебный год. «Когда и увидим теперь внука?» – печалились они с Дусей. Однако с началом лета дочь позвонила и сказала, как раньше: привезу, встречайте. Они и встретили, как бывало. Поначалу и внук был как бы прежним. Потом стали замечать, что Стасик какой-то странный: то ли мается чем-то, то ли тоскует… может, по своему кругу? Поделились с Людой. Она: «Займите его чем-нибудь. Поливать заставляйте. Другую какую работу найдите».
«То поливать – плохо, то вдруг заставляйте поливать», – удивились они с Дусей. Но кое-как лето избыли. А зимой услышали про наркотики. Дуся долго выспрашивала его, чем они опасны и как от них мальчика отвлечь. Заволновалась, заметалась: поеду к ним в город! Он пробовал остановить: ты-то чем поможешь? Но Дуся, если чего надумала – ее не остановить. Взял билет, посадил на поезд.
Вернулась она, как побитая собака. Целый день ходила со скорбно сомкнутыми губами. И только к вечеру начала говорить, блуждая глазами по стенам:
– Исхудал весь. Под глазами круги. Руки в синяках… «Стасик, – говорю, – зачем тебе это? Живи, как люди». Как кинется на меня: «Какие люди? Как вы, что ли? Чего вы вообще в жизни понимаете? Поезжайте на свою станцию и живите там свою серую жизнь». – «У нас серая, а у тебя какая?» – «Говорю, вам этого не понять!»
– А Людмила чего?
– Он и ее так же слушает. Совсем отбился. Ото всех. Только этот… свой круг на уме.
Дуся навела, наконец, на него суровый взгляд.
– Дед, чего же мы с тобой не понимаем? Чего?!
Он искал слова, чтобы ответить, и никак их не находил. Вернее, ответ он знал, но его знала и Дуся, а спрашивала только так, от отчаяния, но кто бы их стал слушать, кому они со своими ответами нужны?..
После той поездки и появились в посудном шкафчике сердечные капли, тогда и стала она бегать к соседке мерить давление… И чего он, старый дурак, не настоял, чтобы жена легла в больницу? Нет, еще и рад был, что останется дома – с блинами, щами и жареной молодой картошкой. И главное, что будет постоянно при нем сама.
На внука хотел вину свалить… Какой внук – сам, сам во всем виноват!
Эх, Дуся-Дульсинея!.. Куда ты ушла? Зачем оставила меня одного? Все, все отдал бы сейчас – и златые горы, и полные вина реки. И даже ласких взоров не надо взамен: пусть будут суровые – лишь бы твои, Дуся…
Хочу жить!
Васенка пришла на митинг с лозунгом. Люди – в шапочках и ярких одежках, она – обмотав голову простым вязаным платком. На ноги надела оставшиеся от покойного мужа ботинки. Это чтобы нога в него с шерстяным носком влезла. Чтобы дольше не замерзнуть на осеннем ветру.
Некоторые из участников митинга тоже пришли с лозунгами, на которых чаще всего были написаны слова: «Мы – против». Васенкин лозунг был эгоистичный – на куске обоев красной гуашью было выведено: «Хочу жить!» Васенка – она такая, любит выражать себя прямиком. У нее, как у пьяного, что на уме, то и на языке. Возникли-образовались внутри два слова, она и продиктовала их правнучке, а та постаралась, вывела буковки красиво. Вот она стоит рядом – ей уже до плеча, тоненькая, светловолосая, с челочкой на лбу. Родная-родная. Так бы и расцеловала всю, да чего ж на людях нежности разводить?..
Они приехали поздравлять Васену с днем рождения – дочь Надежда, сын Олег и она, Олюшка, дочкина внучка и ее, стало быть, правнучка. Дочь-библиотекарь уже на пенсии, сын-строитель на работе отпросился, а у Олюшки каникулы. Остальной народ весь в делах, им некогда. Да она, по правде сказать, и не любит, не хочет никаких поздравлений. Но раз дети решили…