– Олег, Олег, – опять тронула брата за рукав Надежда. – Попридержи коней, гляди на дорогу…
Чтобы перевести разговор на другую тему, она принялась рассказывать о том, что перед поездкой заглянула в Интернет – давно хотелось узнать, а накануне дня рождения тем более, что означает мамино имя. И узнала. Оказалось примерно так. Покладистость к достоинствам Васены не относится: уж если она что решила, пытаться переубедить ее – только терять время. Зато носительница этого имени всегда готова прийти на помощь. При этом интуитивно чувствует, где и когда эта помощь нужна.
– Ну, разве это не портрет нашей мамы, Олег?
– Портрет, да еще абсолютно точный! Дело только в том…
Олег потянулся за сигаретой, но, оглянувшись на пассажирок, решил обойтись без курева.
– Дело только в том, – продолжил он свою мысль, – что ей-то действительно много лет. И ее пора уже сменить на посту.
В наступившей тишине решительно прозвучало:
– Вот я и сменю. Подождите только, кончу школу.
Брат и сестра рассмеялись. Но через некоторое время Надежда задумчиво произнесла:
– Мы тебе, Оля, неправильное имя выбрали. Ты, кажется, тоже Васена…
За окном машины бежали, роняя последние листья, тополя и березки. Пока не тронутые химической отравой. Пока живые…
Пять синих слив
О, как я понимала свою сестру! Матушке за девяносто, а она все не хочет снимать с себя полномочия главнокомандующего. Это он, главнокомандующий, определяет стратегию и тактику дальнейшего продвижения вперед, будучи уверенным, что только ему ведомы истинные пути решения возникающих на этом пути проблем. А чтобы не ошибиться, он просто обязан вникать во все детали и мелочи всего, что его окружает. И вот это, последнее, особенно достает.
– Ты что как хлеб режешь?
– А что не так?
– Больно тонко. Крошек много, а укусить нечего.
Сестра озадаченно молчит, потом находится:
– Так я тебе толще нарежу.
– При чем здесь «мне». Надо, как положено…
– Кем положено-то? – начинает терять терпение сестра. – Режу, как хочу, не все ли равно?
В ответ – тяжелое молчание, смысл которого нетрудно понять: вот-вот, делаете, как хотите, а потом удивляетесь, почему у вас жизнь плохая. А только и надо-то – слушать, что тебе говорят…
– А рамы ты зачем поменяла? Прежние разве плохие были?
– Сейчас все меняют дерево на пластик. Так лучше. Красивее.
– Эта красота денег стоит.
Фраза произнесена со значением. Мол, только и умеете, что деньги тратить. А вот чтобы тратить с умом… И сестра делает попытку оправдать свои действия:
– К тому же дома теплее станет.
– Станет ли?
И опять в доме повисает тяжелое молчание. По своей воле сестра нарушать его не будет – это чревато новыми осложнениями. Но такая предосторожность срабатывает не всегда: поводы для новых разногласий все равно находятся, и вот наступает момент, когда в моем доме раздается телефонный звонок: «Звони матушке, вразуми… сил моих больше нету…»
Я живу далеко от них, наезжаю нечасто – раза два в год. И каждый раз появляюсь в родном доме с намерением: насколько это возможно – выровнять их отношения, помочь друг друга понять и услышать. Чаще всего получается приехать весной или осенью.
Этот мой приезд был весенний. В поднебесном мире творилось обыкновенное чудо: с голубого неба лилось долгожданное тепло, деревья красовались первозданно чистой, глянцевитой листвой, воздух был легкий и даже, кажется, какой-то пушистый. В нашем доме в первые дни моего приезда также царят лад и склад: говорим про детей и внуков, про погоду и даже политику, конечно, со своим, чисто женским уклоном: цены растут, качество товаров жуткое, зато у тех, кто наверху, все в шоколаде…
Но вот в какой-то момент в доме – чувствую – возникает напряжение. Я пока еще не понимаю его причины, но делаюсь настороженной к каждому произнесенному моими родственницами слову. Вот матушка, едва встав с постели, берется за панамку:
– К Нинке Захватовой пойду. У нее картошка должна быть.
– Какая картошка?
– Посадочная. Надо картошку сажать.
Нинка Захватова – помню – живет на дальней улице. Осторожно интересуюсь:
– А ты дойдешь?
– Дойду. Я потихоньку.
Затея мне не нравится. На улице даже утром уже довольно жарко, дороги в селе никак не назовешь ровными, но главное все-таки – не близко Нинка живет.
– Давай-ка лучше я схожу.
В ответ непреклонное:
– Нет, я пойду сама.
О, как я опять понимаю свою сестру…
– А как упадешь? – пытаюсь отговорить. – Это ведь твое и наше счастье, что ты до сих пор на своих ногах. Давай-ка лучше завтракать.