Отпущенный на волю лёгкой рукой, преданный свободе, платок то взмывал выше, трепеща и извиваясь, как радужная шифоновая змея, то парил в воздухе расправленной лентой.
Машина неслась вниз по серпантину. Но попугай уже не чувствовал её движения. Он был там, высоко над землёй, в воздухе насыщенном свежестью, раскрашенном в сине-голубой, рядом с парящим на свободе радужным платком, в окружении прекрасных белых птиц, их голосов и солнечного света.
Казалось ли это попугаю? Было ли это сном?
Марчелло летел. Он летел над склонами и деревьями, над рябящей поверхностью моря, над кораблями и пляжем, летел над дорогой, ведущей к дальним холмам, и летел над холмами. Он летел над тысячами виноградных кустов, стоявших рядами, что были подобны караванам зелёных верблюдов, неподвижных, безмолвных, дремлющих; летел над рекой, над её пологими берегами, над её искрящейся водой. Он летел к утопающему в розовых кустах саду, к дому из тёплого серого камня, к распахнутым ставням и открытым окнам, в комнаты без замков. Он летел в жизнь без запертых дверей. Он летел в жизнь без клетки.
В оформлении обложки использованы фотографии из личного архива автора.