Так матери и надо! То, что отец встал на ее защиту, было самым прекрасным событием за последнее время!
- Илья, - мать попыталась пристроиться с другого боку, - батюшка все исправил! Видимо бес сидел во мне и приказывал думать, что Лили одержима. Теперь все будет хорошо.
Она с виноватым видом пыталась поймать его взгляд, но он ее игнорировал, о чем-то размышляя.
- Я долго терпел, делал вид, что мне все равно, но хватит. Ты перешла границы, позоря нашу семью на весь город! Вспомни, какой ты была раньше, заботливой хозяйкой и матерью.
- Ты сам во всем виноват, - в ее интонации просочилась желчь, - ты все испортил, когда влип в историю с аварией. Те люди погибли по твоей вине, но страдаем почему то мы с Лили!
- Выскажешься дома, - он метнул взгляд на чужой забор, за которым, развесив уши, мелькнула чья-то тень.
Так ее, так, злорадствовала Лили про себя. Еще неделю назад она бы возмутилась, но сегодня чаша негодования переполнилась до краев. Они придут домой, и она расстарается, приготовит папе лучший в мире ужин и накормит его по полной программе!
***
Если очень постараться, из скудных домашних запасов всегда можно наскрести много чего полезного. Например, банку соленых огурцов, несколько вареных яиц, остатки колбаски и, вот уже есть салат, который великолепно дополнила разваристая картошка с тушенкой. Все было бы идеально, но мать умудрилась испортить даже этот момент.
Они с отцом ели, упорно работая вилками в тишине и полумраке, не решаясь заговорить. На душе у Лили скребли кошки, потому что мать к ним так и не вышла, несмотря на то, что они оба звали ее к ужину. Она заперлась в спальне, опустошая тайник со спиртным. Может, испугалась угроз отца отчистить дом от алкоголя? Такая мера помогла бы, но на время. Ровно до того дня, пока папа вновь не уедет, чтобы доставить груз в какую-нибудь далекую точку страны.
- И часто она так? – он все-таки нарушил напряженную тишину.
- В последнее время часто, - Лили беспомощно вздохнула, - возможно, боится маньяка, весь город дрожит от страха.
- А ты не боишься?
- Нет. Есть вещи и пострашнее, - она вспомнила, как Сильв заставил ее убивать и сразу же погрустнела.
- Лили, дочка, давай уедем? Как можно дальше из Кипени. Я намерен забрать тебя с собой.
- А как же мать? – она удивленно вскинулась.
- Посмотри на нее, перед тобой конченый человек. Я хочу, чтобы ты спокойно училась и не мотала себе нервы. Мать же мы попробуем вылечить….
- Куда это уехать? То-то ты такой свеженький, как огурчик! – ворчливый женский голос разорвал их диалог.
- Не понимаю, о чем ты, дорогая, - сухо отрезал он.
- Молодуху себе нашел, да? А я тебе всю свою юность и красоту на алтарь положила! – она икнула и попыталась стереть с халата темное, пахнущее коньяком пятно.
- О ком ты говоришь? Какая молодуха? – отец нахмурился.
- К которой ты сбежать собрался! Вон как расцвел, приосанился!
Она подошла к нему, слегка пошатываясь, и замахнулась для пощечины. Обычно отец со страдальческим видом сносил ее удары, но сегодня он увернулся, вместе со стулом отодвинувшись в сторону. Мать неловко замахала руками, изображая пытающегося взлететь гуся, качнулась вперед, потом назад, словно пытаясь удержаться под порывами ветра, и упала вперед, с треском врезавшись в стол.
- Совсем спилась, - Лили боялась даже подойти к ней поближе, потому что та продолжала дергаться.
- Тут кровь, - отец перевернул ее отяжелевшее тело, усаживая на стул.
В полумраке, создаваемом задернутыми шторами, кровь казалась почти черной, напоминающей дыру. Присмотревшись, Лили заметила, что пятно на виске на самом деле представляет собой углубление, повторяющее острый угол стола. Мать еще раз вздрогнула и обмякла, зрачки остановили и заледенели, уставившись прямо на нее. Лили тут же сделала шаг в сторону, чтобы уйти из-под пристального наблюдения и сжала зубы, чтобы не закричать.
Смерть. Она прекрасно запомнила ее отпечаток на лице мертвой подруги и вот вновь столкнулась с ней вплотную. Толку кричать и звать на помощь, если уже ничего не изменить? А вот тело было с ней несогласно, воздух в легких сменился на разрывающий грудь вакуум, пространство вокруг покрылось красно-желтыми мерцающими точками, и ее резко затошнило.
- Папа, - слабо прошептала она, но он услышал, подхватив ее падающее тело на руки.
Он отнес ее на кровать и укрыл одеялом. Положил холодную ладонь на лоб, снял обувь. Лили лежала, как в тумане, сквозь который доносился его голос. Вот, он вызывает полицию, вот, у дома топчутся люди, кто-то разговаривает, шумит. Отец запрещает им допрашивать ее и Лили с облегчением вздыхает.